«Бруня, тебе вкусно-о-оу?»
«Очень вкусноу, сэр!»
Я отправила это только после того, как доела бургер и выпила стакан кофе с пышной молочной пенкой.
«За это я просто обязана выслать вам крайне откровенный снимок моей груди!»
После чего к шефу улетела обзорная рентгенограмма моей грудной клетки.
«Ох уж эти манящие тени полукружий... Как честный человек, я теперь обязан на тебе жениться!»
«Честный человек не стал бы смотреть откровенные снимки личинки валькирии, сэр! Потому предлагаю вам не волноваться о свадьбе в ближайшие пять лет».
«Кажется, ты уже начала окукливаться, скоро станешь настоящей валькирией. А я и не заметил... Рядом еще не кружат подозрительные похотливые типы?»
«Их здесь целый рой!»
Я постаралась стереть улыбку с лица, но никак не получалось. От этих глупостей почему-то становилось так легко и весело! Так бы и сидела целый день, болтая с шефом.
11. Глава 11, в которой много новостей
Домой я собиралась не раньше вечера. Все равно на такой жаре много не наработаешь, а просто так сидеть в деревне скучно. Даже с интернетом. Даже с книгами. Даже с любимым котом. А бабушки с дедушкой дома в это время не бывает, а если и остаются, то предпочитают поспать, а не общаться.
Друзей в деревне у меня тоже нет. Собственно, там не так много людей младше пятидесяти и старше семи. И то, последние — сезонные жители. Жертвы родительской ссылки на огородные просторы, в край непуганой живности, немытых овощей и престарелой родни, которая все равно не может уследить за сорванцом, потому не ругает за содранные колени, измазанные щеки и попытки оседлать соседского барбоса.
Пока я глупо улыбалась сообщениям Максима Ивановича, за столик подсел тот самый кассир с двумя креманками мороженого. Целая россыпь разноцветных шариков пломбира, тонкая сетка сиропа, яркое драже, вафельные трубочки и неизвестные, но очень красивые сладости в виде маленьких фруктов. Красиво, будто вырезали из чьего-то блога и неуместно влепили в жизнь Брониславы Гориной.
— Я решил, — «золотой дракон» все же подал голос и первым запустил ложку в мороженое, — что в мире слишком мало красивых и веселых девушек, чтобы позволить им быть не твоими.
— Ого! — Пожалуй, красивого мороженого в мире тоже немного, а когда растает, оно уже будет некрасивым... Короче, я тоже запустила в свое ложку. — А остальные твои девушки не будут против меня? Или они оказались такими же циничными и не повелись на этот подкат? Или...
Он краснел все сильнее и пристально разглядывал поцарапанную поверхность столика.
— Ну ладно, прости, — с трудом выдавил он. — Я обычный парень, не какой-то там пикапер, девушек клеить не умею. А ты просто симпатичная очень, вот и не придумал ничего лучше мороженого.
— Валькирию, и мороженым? — Я изогнула брови, но свою порцию доела с аппетитом.
Все, решено: как только получу обещанную Максимом Ивановичем зарплату — куплю себе порцию такого же. И кеды. Жанна наотрез отказалась покупать мне такую обувь, только босоножки и туфли, бабушка с дедушкой настаивали на том, что старые еще не износились, а мне хотелось новые, отпадные, белоснежные кеды. Которые и не «практичные, на несколько сезонов», и не «подчеркивают мою расцветающую женственность». Пока что мне не хотелось ни расцветать, ни думать на несколько сезонов вперед, а хотелось кеды. И мороженое. Вот такой простой, незатейливый человек Слава Горина. По крайней мере, сейчас.
