Мы оба напоминали две разряженные батарейки. Плюс на минус, а ничего не работает.
И как-то ночью я проснулась от того, что он снова сидит и разговаривает во сне.
“Достало все… Ты достала”.
То, что днем он аккумулировал, ночью в бессознательном прорывалось.
Тут его мама еще добавила, и это стало последней каплей.
Я подала заявление через портал, а потом попросила Артема проверить уведомления, потому что у меня духу не хватило сказать ему в глаза, что я хочу развода.
Тогда он спросил:
— Почему?
И меня прорвало. Я стала говорить, что выходила совсем за другого человека, что меня все не устраивает, что он думает только о себе. На что Артем посоветовал мне заглянуть в зеркало, а затем собрал вещи и ушел к своим.
Мы развелись. Я перестала плакать – это не помогало. Я просто замерла, застыла камнем и начала из милой девочки превращаться в циника. Чужая радость меня раздражала, чужое горе почти не трогало. Разве что смерть Тёминого папы, но я решила, что для меня будет лучше не ходить на похороны. Плакала и винила себя, и все равно не пошла.
Все наши ровесники только начинали взрослую жизнь: делали первые шаги в карьере, получали вторую “вышку”, влюблялись, разъезжались по разным городам, играли свадьбы. Я же чувствовала себя старухой в теле молодой женщины, в теле, которое меня подвело. Где-то на женском форуме я прочитала, что кому-то выбраться из тяжелого состояния помог спорт. К тому времени прошел год, и я начала потихоньку заниматься, но не ради каких-то форм. Мне хотелось ощутить хоть что-то, кроме пустоты внутри.
Работа, спортзал, дом. Мама. Бакс. Так прошел последний год, я начала приходить в себя.
И вот вчера Тëма снова разбередил мне душу.
Очевидно, что и у него еще не все отболело. И, судя по тому, что у Файфера по-прежнему нет ни жилья, ни постоянного заработка, он тоже завис. Мы оба там же, где и два года назад, – нигде, на стопе.
А ведь у него еще и папа умер.
Только вот нахрапистость и мальчишество Файфера сначала сбили меня с толку, а, оказалось, что все гораздо серьезнее. Он и я – наша встреча не случайность. Файфер все заранее спланировал, и Макс ему в этом помог.
Но неужели он надеется, что мы вот так запросто сойдемся, и все будет, как раньше?
Я больше не смогу, как раньше.
— Лер, хорош втыкать, — Тёмин голос выдергивает меня из размышлений о нас. — Ешь, остынет.
Ненадолго встречаюсь с ним взглядом.
Его глаза излучают искреннюю заботу. И вчера он тоже повел себя как джентльмен.
— Забери сосиску. Я не буду, — указываю пальцем на свою тарелку.
— Спасибо тебе, добрая женщина, — Тёма хватает пальцами сосиску и целиком запихивает в рот.
Улыбаюсь, услышав одну из его коронных фраз и глядя на то, как Файфер засасывает сосиску, напоминая дробилку для дерева.
Над кружками с кофейным напитком курится струйкой пар. На завтрак овсяная каша, йогурт, сосиска и булочки.
Обычно, я не завтракаю плотно, а сегодня с самого утра мой желудок недовольно урчит от голода. Каша – в самый раз. И хорошо, что обошлось без похмелья.
В окно светит солнце. Я зеваю и прикрываю веки, под которыми пульсирует тепло.
Но тут к нам подходит до тошноты улыбчивая Настя, и мое небрежное спокойствие сменяется напряжением. Правда я замечаю, что её улыбка какая-то натянутая.
— Артём, мы можем поговорить? — и глаза у девушки панически бегают по сторонам. — Как позавтракаешь?
— Да конечно.
Я изгибаю бровь, глядя в глаза Артему. Тот молчит, набивая рот едой.
