– Так не пойдёт. Совсем не пойдёт, – …и выдал фирменную фразу Батлера. Правда, местный гугл опять что-то намудрил, в результате я добился выражения полного охреневания на лицах слушателей.
– Э… что, не пойдёт?
Я, усмехнувшись, ткнул пальцем на своего обвинителя. Лицо того медленно посуровело, даже покраснело.
– Вы утверждаете, Ар Густаве, что список моих прегрешений слишком велик, чтобы его озвучивать! – и подвесил многозначительную паузу.
Возникла небольшая заминка.
Так, меня несёт, что дальше говорить, слушать надо было… ах, вот!
– …но разве мы не должны обсудить каждое по отдельности? Я хочу, чтобы вы огласили весь список!
По залу пролетел очередной «Ах!», один местный даже хлопнулся в обморок, а я продолжал только гадать: ну сейчас-то чего я не так сделал, а?.. Система, подскажи…
Внимание! Вами было нанесено личное оскорбление наследнику рода Сильдорианов Ару Густаве, личному посланнику короля. Ваша наглость не знает границ, а смелость достойна восхищения; если вы переживёте сегодняшний день, вам однозначно будет, что рассказать внукам.
Внимание! Ваша наглость находит тайных поклонников в зале. Продолжайте в том же духе, и они откроют ваш тайный фанклуб.
Внимание! Вы удостоились внимания местного летописца. Ваш случай будет описан в виде поучительной басни «Ворон и червяк».
Система! Мать твою, хоть сейчас не ржи надо мной!
Ар Густаве совладал с желанием меня немедленно убить, поиграл челюстью, после чего, рыча, начал зачитывать полный список:
– Итак, вина этого стеллинга велика: воровство, сопротивление аресту, непризнание своей вины…
– Притормози!
Снова оборвав его той же формулой, я получил тайное удовольствие от процесса. Порвать меня на части, пока суд не закончился, ему не позволяли банально сами правила «Божьего» суда: всё, что бы не происходило в зале, являлось волей самого Тельпомеша, а он, как говорят легенды, может выбирать неожиданные формы правосудия… Конечно, тогда я этого не знал, но, видя, что меня никто не торопится обрывать, входил во вкус, что называется.
– Начнём с того, товарищи!
Не зная, как обратиться к залу, я решил употребить знакомое мне слово. И гугол его не перевёл… впрочем, ошарашить народ больше, чем я это уже сделал (ага, стеллинг. Говорящий, недорого) было нельзя.
– …что моя вина по факту совершения кражи не доказана! И всё остальное могло быть простым непониманием…
– Притормози! – тут же подскочил зелёненький купчик, что с его брюхом и габаритами было сделать о-очень непросто.
О, кстати, видимо моя фраза ему понравилась, раз решил меня ей же оборвать!
– Что значит, вина не доказана, стеллингское отродье! Я сам, лично, узнал в тебе того вора!
– Ваших показаний суду недостаточно, Ван Ганидзе, – с лёту ответил я, и, видимо, порвал очередной шаблон: глаза у того выкатились, рот начал закрываться и открываться, как у рыбы.
А Эр Патер, почему-то удостоив меня злобным взглядом, громко покашлял, после чего постучал по кафедре.
– Что значит… недостаточно? – пролепетал растерянный купчина.
– А то и значит, товарищ Ганидзе! – при слове «товарищ» он вздрогнул, будто бы его обдало током. Я же продолжал говорить, но теперь не просто стоял в своём уголке под конвоем, а вышел на середину зала и принялся туда-сюда расхаживать. – Моё слово против вашего, Ван! А я скажу, что видел, как вы проглотили на кухне этот кошель и что вам теперь должны разрезать живот, чтобы посмотреть, а там ли он?
