Тепло любимых рук - страница 11

Вспоминаю, как однажды с отцом мы ехали из Тбилиси куда-то по дико красивой и узкой дороге, петляющей среди отвесных гор. Впереди на малюсеньком пятачке под скалой показалась древняя, покрытая мхом, маленькая часовня Пресвятой Богородицы. Отец бросает машину на дороге, потому что ее просто некуда больше ставить, и мы идем туда. Пока ходим, на дороге скапливается несколько машин. Кто-то идет, чтобы тоже поклониться святыне, остальные терпеливо ждут, пока мы с отцом помолимся и поедем дальше. Когда мы возвращаемся, ни слова недовольства, гнева или ропота. Только улыбки и понимающие взгляды. Разве можно человека беспокоить, когда он с Богом общается?

Есть у меня в Тюмени один добрый друг – протоиерей Николай Цирке из Знаменского собора. Вот только подумал о нем – и уже хорошо на сердце. Хоть мы много лет уже не виделись, каждый день молюсь за него как за родного, а нашу давнюю встречу помню до сих пор.

Стояла поздняя осень. Дела шли хуже некуда, учебу в университете я бросил, девушку бросил, работы нет, никому не нужен, что делать, не знаю. Я пришел в Знаменский собор, потому что идти мне больше было просто некуда. С отцом Николаем мы познакомились на исповеди. Я просто подошел к первому попавшемуся батюшке и рассказал о своей непутевой жизни. Это было первый раз в жизни, когда священник надо мной плакал. Просто стоял, опустив голову, и плакал навзрыд. А потом очень настойчиво просил меня ходить в церковь. Именно так – просил. Не наставлял, не указывал, а просил. Так мы познакомились.

После исповеди отец Николай спрашивает: «Паспорт у тебя есть? Поедешь с нами в Москву!» С нами – это с группой детей из Знаменского собора и сопровождающими их лицами. Все происходило словно во сне. Отец Николай подводит меня к каким-то людям и говорит: «Возьмите у него паспорт и купите билет. Он с нами едет». Сунул мой паспорт и лучезарно улыбнулся. Так я оказался в Троице-Сергиевой лавре и у многих московских святынь.

На обратной дороге, в поезде, отец Николай подошел ко мне, обнял – и вдруг у меня в руке оказались деньги. Он руки быстренько за спину спрятал и говорит: «Бери, бери! Тебе нужно на первое время! Все равно назад не возьму!» И вышел из купе.

Это был незнакомый и не близкий мне человек, который просто не мог пройти мимо, когда кому-то плохо. Потом мы вместе были у батюшки Николая Гурьянова на Залите и много где еще, но ту первую нашу встречу я никогда не забуду. И своим детям о ней расскажу.

Некоторые на эту историю покрутят пальцем у виска, а иные скажут: «Попы с жиру бесятся!» А для того потерянного, промокшего под холодным осенним дождем мальчика это был рев архангельской трубы из рая, от которого он очнулся, встал и поначалу неуверенно, но пошел к свету и Богу, встреченному в этом маленьком, худеньком священнике. До сих пор помню слова отца Николая о священническом служении: «Священник – это осел, на котором едет Христос».

Ангелы любви повсюду. Даже на остановке возле больницы, где Женька со сломанной ногой ждал своего автобуса. Он приехал в больницу без талона, потому что талоны к врачу выдают в порядке живой очереди в регистратуре с шести утра, а первый автобус из пригорода шел в шесть тридцать, денег на такси у него давно уже не было. В регистратуре на это развели руками и посоветовали дождаться окончания приема, «когда, возможно, доктор вас примет». Но доктор не принял, а уехал куда-то на вызов, и теперь он стоял, опираясь на разъезжающиеся от дождя костыли, и ругался под нос. Надо же было так переломаться, что операция за операцией, и уже три месяца на костылях, работы нет, денег нет, все друзья куда-то подевались, а самое главное, когда все это кончится – непонятно! И народу вокруг – прямо трясет! Нет чтоб работать или дома сидеть, словно сговорились всем городом и притащились в больницу!