До Алексея донеслась столь отборная ругань, что поначалу он и не сообразил, что же такое происходит? Неужели это и есть Коновалов! Сколько презрения было в тех бранных словах, в том барском пренебрежительном жесте, отгоняющем ребёнка от машины…
Через несколько секунд Алексей пришел в себя. И с опозданием понял, что неистовая злость родилась в нем даже ранее, нежели пришло понимание сути этой сцены. Если бы просевшие от немалого веса «Волги» не рванули вперёд, как ни в чём не бывало, Алексей бросился бы, пожалуй, на выручку незаслуженно обиженным мальчуганам. Но машины укатили далеко, а детей на прежнем месте Алексей не обнаружил.
Как оплёванный он направился к своей части.
«Какое лицемерие! – удивлялся Алексей. – И эти чинушы, с брезгливостью относящиеся к нам и нашим детям, как сами говорят, в наших интересах, в интересах народа руководят страной! Это они-то – наши товарищи? Это вместе с ними и под их руководством мы строим общество равных и счастливых людей? И мой партийный билет такой же как у них… Разве возможно в одну упряжку запрячь осла и трепетную лань… И кто я с этим билетом? – вдруг усмехнулся Алексей. – Осёл или лань?»
Товарищам о том случае и, тем более, о собственных выводах, он, сам не зная почему, рассказывать не стал. Даже когда кто-то из них упомянул об этом, уже осведомлённый со стороны. Ведь свидетелей-то того безобразия оказалось много. Но сам с собой Алексей вспоминал Коновалова ещё многие годы. Особенно, когда смотрел по телику помпезные пленумы, съезды и прочие мероприятия, где павлинами перемещались рядом с народом такие же коноваловы – политработники, высокопоставленные коммунисты, доблестные руководители коммунистического строительства.
Не секрет, что Алексей и сам был коммунистом. И вокруг него служили родине такие же трудяги-офицеры с партийными билетами и тяжёлой судьбой, честно делающие своё трудное дело.
Членство в КПСС казалось совершенно правильным и не вызывало возражений. Партия обязана контролировать вооруженные силы. А они должны подчиняться партии и быть преданными ей. Потому почти все офицеры – члены партии. Беспартийных по вполне разумным соображениям не продвигают по службе. Для армии такой порядок представляется разумным.
Но на гражданке многое складывалось иначе.
Коммунистическая партия, в основе своей, считается рабочей, но рабочих в неё не затянешь. Они теперь делают лишь то, что выгодно непосредственно им и их семьям! Вступление же в партию рабочим ничего не даёт. Это – раз! Во-вторых, из-за взносов ещё и зарплата худеет на 3 %. А в-третьих, у всяких парторгов появляется право капать на мозги и всучивать «партийные задания», за которые беспартийные посылают без опаски, куда следует!
Но не все же, в самом деле, являются рабочими! Есть ИТР! Есть крестьяне, преподаватели, воспитатели, ученые, режиссёры, писатели, актеры, …
Особо выделяется так называемая интеллигенция! В сложившейся системе ей, дабы подняться по служебной лестнице хоть на одну ступеньку, требуется стать партийным.
Как будто, это правильно. В советской стране руководитель должен быть проводником политики партии! Следовательно, должен быть ее членом! Но именно интеллигенцию в партию пускают весьма выборочно!
С этого и начинаются странности, плохо согласующиеся с провозглашенным положением вещей в природе. Тех, кто в партию не хочет, то есть, рабочих, тянут в неё всякими уговорами, посулами или ухищрениями! А тех, кто стремится – не пускают! Хотя и их могут принять. В виде исключения, если они обеспечат – как угодно – вступление в партию вместе с собой еще трёх рабочих!
