Для хорошей жизни на Севере каждому местному жителю нужно в день килограмма полтора мясца да жирку граммов сто пятьдесят. А что ему дадут грибы? Клетчатку и белки вроде азотистого полисахарида-хитина. Из такого Мать-Природа жукам крылья делает. Грибочки вкусны, желудок вмиг заполняют, только энергии работающему человеку не дают. Аборигены называют грибы «ушами черта», «гнилой пищей», «испражнениями оленей». Олешки их обожают. Если найдут, любимый ягель оставляют. Аборигены смотрят. Пример берут. Пробуют. Кто-то заготавливает впрок. Не все, некоторые.
Это что за красные ягодки? По размерам и виду словно земляника. Листья как у малины. Три ягодки полностью зрелые, вкус и дух хорошего ананаса, остальные – розовые, зелёные. И алые цветочки присутствуют. Господи, это же княженика! Она же куманика, поляника и красная морошка. Откуда? Ареал сильно южнее. Птицы занесли? От глубинного тепла разрослась? Князь-ягоды много не бывает. У неё долгий сезон вегетации, всё лето. Цветёт, пока мороз не погубит. Ягоды поспевают понемногу.
Луна поднялась выше. Похорошела. Стала крупнее и ярче. Темные разливы лунных морей разрисованы кружками и точками кратеров, коих больше трехсот тысяч. Некоторые Семён без бинокля различал.
Вот он, прекрасный кратер Аристарх. Славная такая дыра глубиной в три версты. Ярче его на Луне ничего нет. Засыпал окрестности оранжевыми шариками из стекла, оттого и сияет. Аристарх вдохновил на писательский подвиг любимого Семёном Артура Кларка. Есть у этого писателя славный роман «2061: Одиссея Три» (1987).
Так! А что за светлые лучи расходятся от центров Коперника и Тихо? У Клиффорда Саймака о том своя повесть: «Зловещий кратер Тихо («The Trouble with Tycho»). Фантастика, конечно. Навеяна необычным обликом южной части нашего спутника. Именно там герои встретили лунные лишайники и самоцветы. И любовь.
Семён вздохнул. Когда-то Роберт Гук тоже размышлял о лунных ямищах. Ставил опыты. Удары метеоритов имитировал бросками горошин в жидкую глину. Зарисовывал, что получилось. Размышлял, не возникли ли лунные кратеры из идущих снизу вулканических газов. Кипятил масло, рассматривал газовые пузыри на поверхности. Очень схожи с лунными. Николай Козырев в 1959 году доказал: из центральной горки кратера Альфонс газы струятся поныне. Жив, жив наш спутник! Семён всмотрелся. Кажется, тот темный сгусток и есть Море Облаков. Где-то на его северо-востоке прячется буйный кратер Альфонс.
А в итоге что? Научная общественность доводы выслушала. Метеорную гипотезу сочла подходящей. Не смотря на очевидные нестыковки. Так, на внешней стороне Луны, что распахнута к Космосу и ничем не защищена, меньше «кратеров», чем на той, что глядит на Землю. Не логичней ли обратное? Опять же, крупные «кратеры» очень древние. Им миллиарды лет. Куда делись молодые? Метеориты продолжали падать, но новых гигантских ям не создавали. Может, не в метеоритах дело?
Да, вздохнул Семён, наука авторитарна. Корифеи зорко следят, чтобы подопечные следовали заданным ими трендам. Исследователю приходится выбирать между вкусными грантами за соглашательство с западными коллегами и мощным отторжением научным сообществом собственных работ, если пойдёт вразрез. Независимые мнения есть. На презренной научной периферии. Это энтузиасты вроде Семёна – «симпатичнейшие уродцы с перекошенными мозгами» (Павел Коган
