– Не отвлекайся, пожалуйста, – прервал ее я.
– А, да. В общем, я многое узнала и главное, что заметила, что когда одеваю такие линзы, а они называются «линзы-хищника», то только наглые «приходящие» пытаются говорить, остальные опасаются.
– Ну, а все остальное, я имею ввиду твой вид, тоже для устрашения?
– Нет, просто заметила, что кто вызывающе одевается привлекает внимание только один раз на мгновение, а после хоть донага раздевайся никто тебя не заметит.
– Полгода назад у меня умерла бабушка и, слава богу, что мне к тому моменту уже исполнилось восемнадцать лет. Через полгода смогла в наследство вступить. Пусть из наследства только дом и придомовые сооружения остались, но он большой, трехэтажный, крепкий, добротный, теплый с каменным фундаментом, а подвал как еще один этаж. Спасибо большое, папе за дом. Он каждую свободную копеечку в дом вкладывал. Хотел, чтоб внукам было где разгуляться, поэтому и покупателей было много. По местным меркам не дом – это вовсе, а дворец. Из города приезжали покупатели упрашивали, умоляли, угрожали, но я не продала. Около полутора лет назад беженцы из Украины приехали, и председатель попросил поселить их временно у нас. Но как в народе говорят, что не бывает более постоянного, чем временное. Семья Ничепоренко Артем и София и дети Виктор и Ольга как-то естественно вошли в нашу с бабушкой семью. Баба окружила заботой детей и меня, пока София и Артем работали. Мы частенько ужинали вместе, вместе отдыхали и не было ни у нас, ни у них «камней за пазухой». Понимаете, я бы быстро почувствовала неладное. После смерти бабушки София и Артем стали мне дядей и тетей, а их дети двоюродным братом и сестричкой.
– С этим понятно, значит официально ты полная сирота. Но вот с другим придется что-то делать. Дарья, я тебя внимательно выслушал и, если не ошибаюсь, ты сильная девочка. Это так? – спросил я, хотя на тот момент многое мне показалось выдумкой.
– Вы не верите мне? Я вижу.
– Что ты девочка. Я верю тебе, – защищался я как мог.
– Нет это ложь.
– Согласен. Это настолько необычно, что, по правде говоря, многое мне кажется надуманным. Но это наши с тобой отношения и верить или не верить тебе, это уже моя прерогатива. У нас есть проблема посерьезнее. Я понимаю тебе легче спрятаться ото всех за столь экстравагантным видом, но нас не поймут ни в министерстве, ни в управлении образования. Даже стоит тебе только раз в таком виде попасться на глаза ректору и в течении трех минут ты получишь на руки приказ об отчислении за внешний вид. Давай с этим что-то делать. Я предлагаю: пойти со мной на экзамен и как можно быстрее сдать его. Готова? Затем ты пойдешь домой и приведешь себя в порядок, завтра сдаешь следующий экзамен в первой пятерке и сразу ко мне. Кстати, у тебя есть где остановиться? – поинтересовался я у девушки.
– Да-да, я живу у знакомой девочки из нашей деревни, а она на квартире. Хозяйка разрешила пожить на время вступительных экзаменов, – прощебетала Дарья.
Я проводил девушку к Ирине Викторовне и упросил ее, в виде исключения и в рамках оказание помощи круглой сироте, допустить Дарью до экзамена. Она только буркнула: «Я так и думала, что отшлепать ее давно пора, да некому», – но допустила до экзамена. Позже Ирина Викторовна вновь зашла к проректору вся одухотворенная и все щебетала: «Я не понимаю современную молодежь. Какая умничка! Как излагает! Как мыслит! Какие глубокие знания! И такой вид. У человека все должно быть прекрасно и ум, и душа, и внешний вид. Да-да повторяю, и внешний вид. Эту девочку только с закрытыми глазами слушать можно. Не понимаю, бессмыслица какая-то».
