Терновая длань - страница 6

Этажом ниже располагались темницы. Взяв со стены факел, девушка прошла вперед и заметила, что на многих из лежащих в них не было живого места. Кто-то тихо скулил, сжавшись в комочек, кто-то же стонал уже хриплым от криков голосом. Внимание Флявии привлек мужчина, писавший на стене своей же кровью. Оголенная спина была изуродована порезами. Линии складывались в буквы, образовывая слово «изменник».

Увидев тень своих рук, тот обернулся к девушке и судорожно вздохнул:

– Чего тебе, светлая?

Она оглядела его надпись. «…За что ты покинула нас, о Матерь?» – медленно прочла на стене Элсдаар и взглянула на темного:

– Что ты имеешь в виду?

– То, что написано.

Флявия усмехнулась и прикрыла глаза, удивляясь его невежеству.

– Ты считаешь, что она покинула тебя?

– Иначе я бы не оказался в этом месте, – он начал сильно кашлять, но, отдышавшись, облокотился на ледяную стену и взглянул на девушку, будто она была чем-то смешным.

– Вы, смертные, всегда во всем вините Матерь.

Он резко засмеялся, после чего ответил:

– Думал, что это я сошел с ума, а, оказывается, есть кто-то еще более умалишенный.

– Вы, смертные, браните ее каждый раз, когда спотыкаетесь о свои же горы из грязи, лжи и пороков. Но, как только вашей жалкой и пустой жизни начинает что-то угрожать, молите о пощаде, забыв собственную гордость. Жалкие и лицемерные черви, пожирающие ее плоть.

– Ты чего?..

– Созидание – величайший дар. Многогранное сознание дарует вам зрение, которого нет даже у богов. Но вы выбрали подчинять все, что видите, не понимая, что тем самым убиваете в первую очередь себя. Не Матерь покинула вас. Это вы покинули ее.

Флявия заметила, как стражники чуть напряглись, слыша шаги, доносящиеся откуда-то с лестницы. Из-за угла показался Штадраут. В тусклом свете факелов лицо искажалось тенями. Звуки шагов были хорошо различимы средь воя и криков. Он шел небыстро, но очень уверенно. Плотно сжатые губы говорили не столько о его напряжении, сколько о характере. Казалось, он нечасто давал волю своим эмоциям, сохраняя холод не только на лице, но и в рассудке. Флявия поняла, что он смотрит прямо на нее, не отрываясь. Складывалось мнимое ощущение, будто он наступал, а не шел, что добавляло всей этой ситуации напряжения.

– Я ошиблась, господин Штадраут. Не только гнев и страх порождают насилие, но и услада от этого.

Мужчина взглянул на нее. Глаза бегали по ее лицу и излучали крайнее непонимание. Наконец, спустя несколько минут напряженного молчания и размышлений над брошенными ему словами, которые имели неприятный и в некотором смысле обвинительный тон, Юст решил сказать:

– Я же попросил вас дожидаться в экипаже, – ледяной тон его голоса пронзал кости. – Вас не тронули? – он бросил взгляд на темного за решеткой, который пребывал в шоке.

– Заберите ее от меня… Она не та, кем является. Поверьте мне! – припав к решетке, он бросил на Юста безумный взгляд и прошептал: – Она не из нашего мира. Я жрец и знаю, о чем говорю.

Лицо Флявии исказилось в гримасе отвращения.

– Ты недостоин быть жрецом.

Штадраут взглянул на девушку, борясь с искренним удивлением, и, небрежно подхватив ее под руку, повел наверх.

Оказавшись снаружи, Юст быстро пересек улицу и открыл дверь. Как только они сели, мужчина стукнул рукой по потолку и экипаж двинулся.

– Вы оставите Граус здесь?

– Она не закончила. Я бы тоже остался, но, увы, вы решили погулять меж темниц.