Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака - страница 21

– Друг милый, посмотри-ка в окошко, какое небо красивое, солнышко греет, – пытаюсь расшевелить его, замершего в глубоком ступоре, – пойдем-ка во двор, пройдемся.

– Сил нет, ничего не хочу, – тихо хрипит сосед.

– Всё-таки признайся, может, ты чего-нибудь хочешь? – я не теряю надежды. – Какие у тебя сейчас планы?

Надо сказать, все житейские, сочувственные вопросы в ситуации, когда человек закрыт, выглядят по-дурацки.

– Чего тут можно хотеть? – слышу безнадежный выдох. – Всё. Это конец. Не хочется ни есть, ни пить – свернуться бы в комочек и замереть.

Все эти безысходные настроения объединяет одно – наше непонимание причины происходящей беды и удивительная беспомощность, которой мы себя подчиняем. Но какая польза оттого что, услышав слово «рак», человек заранее сдается, ничего не попробовав предпринять.

Меня тоже, дорогие мои, всё это коснулось – в большей или меньшей степени: и удручающий диагноз, и скорбь, и душевная смута, и серьезные внутриполостные операции, и мучительные этапы оживания, а затем долгое восстановительное лечение. Честно признаюсь: возникало иногда ощущение, что жизнь заканчивается, что больше терпеть и бороться невозможно. И только

любящий Господь укреплял мою слабую волю, посылая поддержку через стольких людей!

Известно, что при тяжких, изнуряющих болезнях у человека не так уж редко встречается желание и даже готовность умереть. Должен признаться, что и у меня было несколько подобных моментов, хотя, казалось бы, у священника таких негативных эмоций и быть не должно. Но ведь священник такой же грешный человек, как и другие люди, и его в тяжкие минуты посещают помыслы уныния. Другое дело – как преодолеть это искушение.

После второй операции я довольно тяжело выходил из наркоза. Как в тумане, но вполне отчетливо помню то состояние: веки полуприкрыты, не могу шевельнуть ни рукой, ни губами, ни глазами. Ясно вижу людей в белых халатах, которые, делая что-то вокруг меня, призывают:

– Дышите, батюшка, дышите!

Мысли мои при этом вполне осознанны и даже четки: «Дыхание – моя жизнь. Для меня эта жизнь – очередная лавина боли, страданий. Сколько же я их вытерпел!. Не хочу я этого! Не хочу ни дышать, ни жить, ни видеть никого из вас».

В тот момент передо мной всплывает лицо матушки Людмилы, которая, переживая перед операцией, просила:

– Ты только держись, не умирай!

На что я отвечал с улыбкой:

– Мы, офицеры, не сдаемся! Так что не переживай: жить буду…

Думаю, привели меня в чувство и просьба любимой жены, и мое обещание. К тому же вовремя мысль появилась: «Друг милый! Ты христианин или нет? Чего это ты дышать не хочешь? Самоубийством попахивает это». Наверное, это молитвы ближних достучались до меня… Наконец, я набрался сил и тихонечко захрипел, делая первые «вздохи».

И в этот миг услышал радостное:

– Молодец, батюшка, дыши, дыши дальше!

Стыдно стало в этот момент: «Да какой я вам молодец? Знали бы вы, как я только что ни дышать, ни видеть вас, ни жить не собирался».

Вот вам реальная, на себе пережитая ситуация, как может человек умереть вполне осознанно, если не получит молитвенной и дружеской поддержки. Родные мои, болящие люди, задумайтесь над этим. Живите!.. Живите во славу Божию и в радость ближним вашим!

Ну, а как ответить на стон и крик болящего человека, возникающий не только в начале, но на разных этапах болезни: «Почему у меня рак? Что за напасть такая – онкология?! Почему именно мне – такая чудовищная несправедливость!»!