– Дорогое?
– Нет, сто пятьдесят евро.
– За эту тряпку? – Маринка вытаращила глаза, – кошмар.
– У богатых свои причуды, – Людка торопливо, точно за ней гнались, приканчивала пирожное. Вирская с улыбкой наблюдала за ними и посматривала в дрожащий телефон, поставленный на беззвучку. Маринка хихикнула, Вирская взялась за тяжелую бутылку зеленого стекла.
– Девочки, давайте выпьем за нас!
Протестов не последовало, брют шел хорошо, особенно под фрукты и сладкое. Голова немного кружилась, подступившая откуда-то тревога улетучилась вместе с пузырьками в бокале, и Рите нравилось все. И Мрачная заполошная Людка в своей неизменной белой блузке и черной юбке, что с трудом, но сходилась в области талии, и Маринка в бордово-черно-белой «клумбе», и Вирская со своей неизменной улыбкой. Та разделалась с большой грушей и придвинулась поближе к Рите.
– Покажи Париж.
Рита отдала ей мобильник, Ленка принялась быстро пролистывать галерею.
– Это Брюссель, мы туда прилетели, это Реймс, это Живерни, ну, дом-музей Мане с прудом где он кувшинки рисовал, это Руан, тут Жанну д Арк сожгли. Это Нормандия уже, Сен-Мало, самые сильные приливы в Европе, это мост Нормандия, это Этрета…
Вирская кивала, Людка через стол пыталась высмотреть хоть что-нибудь, Маринка надменно жевала второе пирожное. Вирская досмотрела до конца, отдала Рите телефон, вздохнула тяжко, точно землю только что копала.
– Мой Серега тоже скоро поедет отдыхать, – веско обронила она, не глядя на подружек. – Или на Мальдивы, или на Бали, пока не решили. Мы же ему квартиру купили!
Людка разинула рот, Маринка перестала жевать и вытаращилась на Ленку
– В ипотеку?
Вирская важно помотала головой.
– Ну что вы, девочки, какая ипотека, о чем вы. За свои, конечно. Не хотели, мы же в Москву переезжаем скоро. Но Михаил Иваныч настоял, чтобы у сына сразу свое жилье было, – Ленка приложилась в шампанскому, торжествующе оглядела притихших гостей. – Потом продадим и в Москве ему что-то поприличнее купим. Оформили пока на Иваныча, а то мало ли что. Вдруг, разведутся, жалко половину жилья чужой девке отдавать.
Маринка демонстративно отвернулась, выкопала из сумочки зеркальце и уставилась в него. Людка глядела куда-то в пространство, позабыв закрыть рот. Рита вспомнила свою съемную хрущевку на третьем этаже самого старого блочного дома в их районе, убитую настолько, что даже свежие обои не спасали положения.
– Классно, – сказала она, – поздравляю. А мы с Игорем ремонт закончили…
– В твоей халупе? – очнулась Людка.
– Это не ее, – из-за зеркальца сообщила Маринка. – На свадьбу-то когда позовешь?
Она смотрела Рите в глаза и улыбалась с усмешкой. Та положила локти на стол, выпрямилась.
– Позову. Подарок готовь.
– Я хоть доживу? – Маринка пялилась ей в глаза и не моргала. – Вы уже четыре года зовете, пенсия быстрее придет.
Вирская вдруг захлопала вокруг себя руками, точно курица крыльями, колотила ладонями п подушкам, перебирала их, пока не откопала завалившийся в глубины телефон. Схватила и заворковала в трубку:
– Да, Мишенька, да, конечно. Да, мы уже заканчиваем. Да, приезжай. Целую, целую. Да не пьяная я, не надейся!
Она закрутила головой, махнула пробегавшему мимо официанту. Тот притормозил, кивнул и помчался дальше. Людка с Маринкой заворочались на стульях, засобирались, Людка запихивала в сумку яблоко, Маринка успела схватить пару бананов.
– Оставь один, я Алиночке принесу, – потянулась у Маринкиной сумке, – она их очень любит.
