– Ева, ваш отец зовёт вас на завтрак.
Ева, не глядя, отмахнулась.
– Я не хочу. Я приду попозже.
Человек настаивал.
– Ева, я не уйду без вас. Вы знаете, что ваш отец будет сердиться.
Ева сморщила гримаску и нехотя слезла с колен Паскаля.
– Ладно, я тебе потом всё «дорасскажу».
Она вышла за дверь. Дверь закрылась. Артур с молодым человеком остались наедине. Тот с минуту смотрел на Артура. Потом, пристав со стула, шутливо поклонился.
– Паскаль, потомственный программист.
Артур, не удержавшись, фыркнул от смеха.
– Как? У программистов уже есть династии?
– Представьте себе. Поскольку и отец, и мать у меня программисты, я уже с полным правом могу называть себя потомственным программистом. А кто вы, осмелюсь спросить?
Артур смутился и развёл руками.
– Не знаю…
Паскаль прищурился, слегка наклонив голову.
– Я не помню – кто я, как я здесь оказался. Я ничего не помню.
– Ну, это из какой-то мыльной оперы, – всё также внимательно разглядывая Артура, произнёс Паскаль.
– Я сам ощущаю себя каким-то персонажем в непонятной пьесе. Вот уже третий день я, как зомби, шатаюсь по Замку, и никто мне ничего не может объяснить.
– Вы разговаривали с Хозяином?
– С Хозяином?
– Хозяин Замка, наш врач и наш тюремщик.
– Нет, я встречал только какую-то пожилую женщину. Она поливала цветы.
– Это Офелия, жена Хозяина. А Ева их дочь.
– Ещё я встретил каких-то странных людей… Один искал у меня часы.
– Это Мерлин. Он вообще-то самый тихий из обитателей Замка. Редко выходит из своей комнаты. Я его почти не знаю, но Адам с ним общается. У них есть какие-то общие темы.
– Другой притворялся человеком-невидимкой.
– Мрачный тип. Когда он только прибыл, мы спросили – кто он такой? Он сказал: Никто… Старая история – так ответил Одиссей Полифему.
– Ещё один, Судья, рассказал мне, что собирается судиться с Богом.
– Уже с Богом? Значит, процесс с римским папой из рода Борджиа закончен.
– А другой, похожий на древнего грека, задаёт какие-то странные вопросы.
– Это Сократ Младший. Он считает себя продолжателем греческого философа Сократа и развивает его мысль: «я знаю, что ничего не знаю». Отсюда он выводит, что мудрому человеку неприличны никакие утверждения, а вся мудрость должна заключаться в вопросах. Он говорил мне: «Я не философ. Я называю себя «дофилософ». Философ – это отвечатель, а я вопрошатель. Правильно заданный вопрос является ответом».
Паскаль рассмеялся:
– У нас тут всё, как у людей – всякой твари по паре. У нас тут свои физики и лирики есть. Да! Поэт замечательный, громогласный трибун. Все, правда, над ним посмеиваются, но тайком, чтобы не обидеть. Его у нас любят… Физик есть, ворчун старый. На воле читал лекции: о границах применимости законов Ньютона. И нам пытался читать, но все разбежались. Так его и прозвали – Ньютон. Он пишет «Теорию всего» и учебник Наивысшей математики. Я почти ничего не понял, кроме того, что делить на ноль в его математике разрешается… Нет, здесь не соскучишься. Иногда я даже рад тому, что оказался здесь.
Заметив, лежавшие на столе наушники, Артур кивнул на них и спросил:
– Что слушаете?
– Сыграем в «угадай мелодию»? – предложил Паскаль.
Он протянул наушники Артуру и нажал «play».
Услышав первые же такты, Артур улыбнулся:
– «Sing For Absolution».
– Бинго! – обрадовался Паскаль.
Положив наушники, Артур заметил на столе бумажную птицу. Паскаль перехватил его взгляд.
– Это я Еву учил делать оригами.
