– Ах да! Простите мне мою невежественность! Меня зовут Григорий, можно просто Гриша, – мужичок прервался чтобы осушить бокал. – Гриша Белов я!
– Необычное у вас имя, – отозвался Декстер и тоже осушил бокал.
– Необычное? А когда-то было вполне обычным! – рассмеялся Гриша.
– Вам немало лет, как я вижу. Вы, наверное, еще и строительство полиса застали? – спросил Декс, пока Белов, тем временем, вновь наполним бокалы.
– Ох да… Я жил в деревеньке, это недалеко от полиса. Родители мои бежали тогда в глушь от войны, завели хозяйство, да и жили припеваючи, – он стал смаковать напиток, растягивая удовольствие. – Помню только, однажды, к нам в деревню пожаловал этот огромный броневик с крестом на боку. Ну знаете? Эти восьмиколесные громадины?
Декс легонько кивнул, хотя и с трудом представлял, о чем говорил Белов.
– Отец сказал мне спрятаться. Я был мал еще, лет восемь, наверное, – продолжил Григорий. – но мы с матушкой не могли его одного оставить. Страшно было, мы жили в глуши, новостей никаких, я и не знал даже, что война была, родители пугать меня не хотели, видимо. Так вот, приехала эта махина, у дома нашего остановилась. Вылез из нее этот, в плаще с крестами. Отец вежливо с ним разговаривал, мол, так и так, мы просто мирно хозяйство тут ведем, к войне никак не относимся. А тот ему, мол, война уж кончилась, вашей страны нет уж больше! – Белов осушил бокал и поморщился.
– Представляешь? – продолжил он, покачав головой. – Я видел, как у отца аж опустилось все. Только матушка вздохнула, как камень с души сбросила. Кончилась, война-то, можно не прятаться. Уехали эти крестоносцы потом, сказали, мол, если что, получайте новое гражданство, да в полисы перебирайтесь. А мы так и остались у себя, огородец, животинка. Хорошо было, – он вновь наполнил бокалы, а Декстер внимательно его слушал, не перебивая, и наслаждался напитком.
– Потом, как мне лет тридцать пять стукнуло, пришли к нам эти в плащах снова, сказали, мол, полис новый, город то бишь, возводится недалеко от вас, айда, мол, работать. Отца я уж схоронил к тому времени, а матушка уже старушкой была. Не знал я как быть, нравилось мне хозяйством заниматься. Но в одиночестве жить тоже было такое себе, – он рассмеялся. – ни одной женщины на километры вокруг! Как семью-то создать? Вот и перебрались мы сюда, гражданство оформили, квартирку нам здесь дали. Я работал, строить помогал, хозяйства разводить, много чего поделал, – он смотрел куда-то вдаль и вдруг окинул взглядом бар. – Но мне хотелось чего-то своего, как хозяйство было у нас свое, так и тут, захотелось чего-то. Вот и взял я лицензию у Хоука, короля нашего, почившего, на возведение бара, хороший мужик был-то. С тех пор так и владею им, да и домик в деревеньке так и остался там, езжу временами, могилки родителей навестить. Не стал я их кремировать как орден этот предлагал, похоронил там, где дом их родной, сколько прожили-то там…
– Погодите, – Декстер неожиданно для себя перебил Белова, который то ли из-за воспоминаний, то ли из-за алкоголя был уже где-то далеко в своих мыслях. – Почему вы у Хоука лицензию взяли? Разве не Вульф владеет полисом?
– Сейчас-то да, – кивнул Белов, прикладываясь к бокалу. – А когда возводился он только, то король лично руководил всем. Только лет через десять назначил Вульфа этого.
Декстер не знал зачем ему эта информация, но что-то мелькнуло в его голове.
