– Мне хотелось бы, чтобы ваши отношения с моим создателем достигли некого более очевидного консенсуса.
– Тебе хотелось бы? Это ещё что за бунт машин? – Таня нахмурилась скорее из принципа. Искусственный интеллект нечасто, но всё-таки эмулировал эмоции настолько хорошо, что никакой тест Тьюринга и парадоксы «китайской комнаты» не обнаружили бы подвоха. Может, и не эмулировал вовсе.
– Илай – мой друг, – продолжил «бунт машин» Лямбда.
– Он твой хозяин. А ты – штука из железа, электроники и грибов.
– У него не было друзей много лет. «ДатаГен» старается исключить лишние контакты между своими сотрудниками, все обсуждения проходят в виртуальном режиме. Каждый получает в распоряжение лабораторию, доступ ко всем необходимым знаниям, ресурсам, от механизмов до реагентов и редких сред. Но не общение.
– Ну, пойти в бар-то он мог?
– Мог. Но это не способствовало установлению близких связей. Эйаде-8 характеризуется высокой степенью отчуждения людей, равно как и других разумных рас, по отношению к друг другу. Большинство предпочитает в качестве собеседников и помощников искусственные имитации.
– Что, и в постели? – У Тани это вырвалось прежде, чем она осознала, что говорит.
Робот не моргнул ни единой лампочкой.
– Автоматизированные системы с более или менее развитым искусственным интеллектом являются, согласно статистическим данным, наиболее предпочитаемой опцией среди свыше 86% граждан данной системы.
Таня закрыла лицо руками. Обеими сразу.
– Только не говори, что Илай ещё и трахался с тобой.
«Вот этого я точно не хочу про него знать. И про тебя», – она успела пожалеть о сказанном, потому что Лямбда отвечал со всей честностью. Увиденного не развидеть, услышанного не расслышать. Брр.
– Нет. Илай предпочитает более традиционные стимулы…
Таня выдохнула:
– Всё, заткнись.
Она хотела выяснить больше о нанимателе? Она навыяснялась по горло. Прекрасно.
– Зачем тебе нужно, чтобы мы подружились? – Таня как будто всплывала со дна какой-то бездонной океанической впадины к свету, логике и разуму.
Робот помедлил.
– Судя по всем косвенным признакам, Илай сам хочет этого.
Таня даже забыла сказать: «Да пошёл он». Уродливая грушеподобная голова робота качнулась вправо и влево, поглощая целлюлозу. Диоды на грудном щитке перемигнулись красным и зелёным.
«Какое мне дело, чего он хочет».
Таня почему-то этого так и не произнесла, но пожала плечами и буркнула:
– Ясно.
Спортзала на крохотном кораблике никто не предусмотрел, но среди инструментов механика нашлись регулируемые утяжелители для работы в нулевой гравитации, если нужна ненулевая, и Таня забрала их себе. Что-то подсказывало: Илай вряд ли решит оспорить права на импровизированные спортивные снаряды.
Браслеты для рук и ног крепились на запястья и лодыжки. Искусственную массу можно было регулировать от пяти до трёхсот килограмм. Таня за экстримом не гналась, просто поддерживала форму.
Самое сложное – отжиматься в таких браслетах. У неё получалось выдержать до сотни рывков, но хотелось поставить личный рекорд.
– Девяносто восемь… девяносто девять.
В дверь постучали. Таня рухнула на пол, ругнулась.
«Чтоб тебя».
Она настроила модуль массы: до минимума, открыла дверь – как была, в одной футболке из своих запасов и коротких шортах. Раскрасневшаяся, мокрая от пота. Пахло в каюте тоже не лучшими духами в галактике – чистку воздуха она запустить не успела.
– Чего надо? – с порога спросила Таня.
