Исходя из сказанного, считаем, что все многообразие видов терроризма можно свести к следующим трем группам: политический, религиозный и корыстный (в литературе именуемый криминальным).
1. Политический терроризм П. А. Кабанов определяет как совокупность насильственных уголовно-правовых деяний, совершаемых субъектами политики в целях изменения, прекращения деятельности конституционных органов государственной власти, высших должностных лиц либо видных политических деятелей (лидеров политических, религиозных, общественных объединений или международных организаций) либо в целях изменения границ государства[145].
Это определение достаточно полно отражает «политический терроризм» как явление в криминологическом смысле, но оно мало пригодно для уголовно-правовой оценки. Да и сами признаки, присущие этому явлению, определяются, как нам кажется, не совсем точно, поскольку, во-первых, смешиваются три смежных понятия – «террор», «терроризм» и «террористический акт», во-вторых, представлен далеко не исчерпывающий перечень целей политического терроризма и, в-третьих, не совсем понятно, кого следует относить к субъектам политики.
Н. Н. Кудрина определяет политический терроризм как систему насильственных действий, не связанную с массовой вооруженной борьбой, а скорее представляющую собой тактику политической борьбы, для которой характерно систематическое применение идеологически мотивированных действий[146].
Что бесспорно в этом определении, так это то, что политический терроризм – это тактика политической борьбы. Но вряд ли во всех случаях можно говорить о политическом терроризме как о системе, поскольку любая система предполагает наличие обратной связи. Однако устойчивые связи имеют место только в тех случаях, когда терроризм выступает в качестве средства разрешения вековых конфликтов, когда акты терроризма одной стороны с неизбежностью вызывают ответную, как правило, более жесткую реакцию, раскручивая, таким образом, спираль террористического насилия, выводя его на новый уровень. Системность в политическом терроризме отсутствует, если акт терроризма совершается для решения одной политической задачи, например, если терроризм оказывается включен в набор «выборных технологий». В подобных случаях при наличии политического мотива у терроризма могут отсутствовать систематичность и идеологическая мотивированность, поскольку политический и идеологический мотивы далеко не одно и то же.
В литературе для более четкой уголовно-правовой оценки различных проявлений терроризма предлагается законодательно закрепить разграничение терроризма на политический и общеуголовный. Предлагается ввести в качестве квалифицирующего признака указание на политический мотив совершения действий, описанных в диспозиции ст. 205 УК РФ. Признание политического мотива в качестве квалифицирующего признака данного преступления сделает более успешной борьбу с политическим экстремизмом. Формулировка, в которой акцент будет сделан на политическом мотиве, адекватно отразит сущность и общественную опасность рассматриваемого состава. Мотив как обязательный признак позволит более четко дифференцировать цели, достигаемые путем совершения актов терроризма, отграничит террористические акты по политическим мотивам от посягательств общеуголовного характера и значительно расширит возможности установления всех обстоятельств дела
