Для прикрытия отхода пехоты гранатометному взводу была поставлена задача на открытие заградительного огня из АГС. В ходе боя его командир капитан Гринченко не только руководил, но, имея личный боевой опыт, первым под пулями запрыгнул на БМП к закрепленному там АГС и стал выполнять огневую задачу, показывая всем пример. В этом бою капитан Гринченко получил смертельное ранение. ПКБА (помощник командира батальона по артиллерии. – Авт.), оценив обстановку, стал отдавать команды на развертывание минометной батареи на огневой позиции.
Вскоре, после успешной корректировки, снайпер, находящийся на водонапорной башне, был уничтожен. Единственное, мы не могли ничего поделать с БТРом, который периодически появлялся на другом конце деревни и вел огонь из КПВТ.
После закрепления в лесополосе нам была поставлена задача на обозначение переднего края перед нанесением удара боевыми вертолетами. Прошла команда «Звезда», как на учениях. И так же, как на учениях, рядом со мной один из солдат встал в полный рост (а кругом свистят пули), достал и привел в действие оранжевый дым. Я стал на него кричать, чтобы он откинул «дымовуху» и лег. Он, испуганно посмотрев на меня, быстро выполнил команду. Но при этом дымовая граната упала рядом со мной, и боевики, ориентируясь на нее, стали сосредоточивать сюда огонь. Мне пришлось срочно менять место своей дислокации. Снова увидев этого бойца, я в шутку сказал, что если ему необходимо место начальника штаба батальона, я ему уступлю и так. В ответ он улыбнулся и стал смущенно оправдываться.
Вскоре я от комбата получил задачу с группой солдат переместиться на левый фланг, вывести из-под огня и сосредоточить в безопасном месте взвод связи и гранатометный взвод, в которых не было командиров взводов, что я и сделал. Хотелось бы отметить мужество замкомвзвода сержанта Рудницкого, который в то время исполнял обязанности командира взвода. Этот парень настолько проникся ответственностью, что, получив ранение в ногу, не перестал управлять своим подразделением до полного выполнения задачи. В том бою все показали себя на высоте, паники практически не было, каждый на своем месте выполнял свои обязанности. И хотя, к счастью, команды на переход в атаку так и не последовало, все мы чувствовали себя победителями, и прежде всего над собой, над своим страхом. Но, к большому сожалению, мы понесли первые безвозвратные потери, и это был офицер. А может, это и показательно, ведь недаром тогда и впоследствии нам верили солдаты, а мы верили в них.
Сергей Булавинцев:
– Сержант Рудницкий, исполнявший обязанности командира взвода, лежал и вел огонь до последнего, раненный в руку и ногу, пока не отполз из-под огня его последний боец, и только тогда сам начал отходить.
Роман Кузьмин, оператор-наводчик БМП-2, гвардии рядовой:
– Первый бой – был и страх, и гордость, тем более это была мечта детства – воевать: ведь у меня дед воевал, старший двоюродный брат в первую кампанию и два дяди-прапорщики.
Постреляли тогда немало… По специальности подготовка у меня была средняя, многому научился уже в Чечне.
«Сразу не поняли, что случилось…»
Сарсембай Ильяшев, запасной механик-водитель БМП 5-й мотострелковой роты, гвардии рядовой:
– Первое боевое крещение… Помню, что ехали колонной по горам. Первой шла разведмашина БМП, «чехи» ее подорвали. Потом узнали, что механик-водитель, парень 19 лет, сгорел. Наша БМП ехала в середине колонны, мы сразу не поняли, что случилось, колонна встала. Как раз напротив нашей машины росла рябина. Мы, не слезая с БМП, начали есть ягоды, и тут командир отделения Костя Константинов крикнул: «К бою!» Я спрыгнул с БМП в траву, залег, хотел поднять голову, но не решился: пули свистели как будто над головой. Потом мы с ребятами забежали за БМП, спрятались и наблюдали, откуда по нам стреляют.
