Tervist, рыбка - страница 11

***

”Suum cuique”. «Каждому своё…», – любила говаривать я, отсылая оппонента к своей оконченной магистратуре по философии.

«…было написано на воротах Бухенвальда», – всегда добавлял мой дедушка – любитель истории Великой Отечественной Войны.

Для меня это высказывание, о том, что всему своя роль. Ответственно заявляю: именно такое значение в него вкладывал Платон.

«Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него»13. В этой истории, как оказалось, предназначаются для выстрела многие детали.

***

На террасе рынка многие курили. Открытое пространство на уровне второго этажа хорошо продувалось ветром, но запах табака несколько портил аппетит некурильщикам.

У меня за спиной кто-то дымил. Я повернулась, чтобы грозно посмотреть на нарушителя покоя и дать ему шанс осознать свою ошибку без единого слова с моей стороны.

Я обернулась и подняла одну бровь. Это придало выражению лица одновременно вопросительности и укора.

Возле перил курил молодой человек в кожаной куртке с посеребрёнными цепями. Корпус его был развернут к пространству террасы. Он выдыхал густой дым, который медленно опускался на ближайший к нему столик. На правом плече у него висел рюкзак, почему-то расстёгнутый.

Он повернул голову правее, когда уловил краем глаза мои движения. С его плеча на спину упали длинные собранные в хвост тёмные волосы.

– Я потревожил Вас? – спросил он по-русски, нацепив вежливую улыбку. У него был тонкий длинный нос, который делал его лицо старомодным. Этот эффект усиливала кожаная мешковатая куртка. Она явно не подходила ему по росту, а количеством и качеством потёртостей не укладывалась даже в современные тренды.

– Думаю, да. Разве в Эстонии в общественных пространствах можно курить?

– Это открытая терраса. Здесь курят все сотрудники рынка, – он затушил недокуренную сигарету и положил её в глубокую прозрачную пепельницу. – Вы туристка?

– Да, – я смягчила взгляд. Меня посетила мысль, что он понял мой гостевой статус в городе по недружелюбному выражению лица. Европейцы не имеют права так явно выражать негативные эмоции. А может, он сам был туристом? – А Вы? – я выдавила улыбку.

– Нет, родился в Таллине. Иначе откуда, по-Вашему, я знаю, что здесь все курят? Можно присяду? – он сел на не занятое вещами сиденье. Кожа куртки заскрипела.

–Конечно, раз Вы уже сели.

–Русская?

– Да. Эстонец?

–Нет. Русский. Эстонцы моего возраста очень редко говорят по-русски так же хорошо, как я.

–Вы говорите совершенно без акцента.

– Да. Отмечу, что в таких условных «резервациях» зачастую удаётся сохранять более чистый язык, хотя ему и сложно удержаться от заимствований из доминирующего языка – неологизмов, диалектизмов и варваризмов.

Я слабо кивнула. Его утверждение было вызовом для моего филологического образования, но я решила не развивать тему.

Предшествующее сообщение с фотографиями окончательно испортило настроение. Мне хотелось доесть скромный ужин, отделаться от парня и отправиться гулять по городу. Чувствовалась необходимость остаться одной – как минимум не в компании незнакомого мужчины.

Казалось, парень был не из тех, кто лез за словом в карман. Длинными тонкими пальцами с маленькими круглыми ногтями он перебирал цепочку на куртке и ждал реплики от меня. Когда её не последовало, он продолжил беседу сам:

– Вы знаете, как называется это здание? Кстати, можно на ты? Это еще одно свойство русскоговорящих – к незнакомцам всегда обращаться на вы. В текстах еще и с большой буквы. Только русские знают, как оскорбительно для людей их культуры слышать обращение от незнакомца на ты. О таком «оскорблении» можно даже на тусовке рассказать. За это можно даже по лицу ударить, – он коротко засмеялся.