Я лет в десять точно также собирала себе сумку, трепеща от предвкушения.
Роберт везёт меня сам.
Как в детстве вез отец в лагерь.
Тогда мне так и не удалось попасть туда. Я чем-то расстроила его по дороге и он... передумал. Развернул машину и мы поехали домой.
Это была ужасная травма для меня. Только позднее, я поняла, что он и не планировал меня туда довести. Он даже не покупал путевку. Просто ещё раз "выпорол" побольнее, сыграв на моих наивных ожиданиях, чтобы я боялась ещё сильнее его расстраивать.
И мне кажется, Роберт тоже сейчас развернет машину. И я сижу, впав в детство, и боясь расстроить его.
Господи... это когда-нибудь закончится во мне?
Конечно же, он не развернет. Роб - это не папа. А я - не маленькая девочка. Но эти эмоции тревоги все равно звучат во мне эхом.
- Когда все закончится, вызови, пожалуйста, такси и поезжай домой. А утром вернёшься.
- Если у меня будут силы на это. Программа очень насыщенная.
Роб, не глядя на меня, поднимает мою руку и целует пальцы и ещё раз в обручальное колечко.
- Я тебя очень прошу. Иначе, я буду волноваться.
- Я постараюсь, - опять уклончиво отвечаю я.
Хочу остаться!
- Придется, постараться, - улыбается он, немного суховато. - Я заказал для тебя доставку на десять. Домой.
- А что там?
- Сюрприз...
- Спасибо.
Придется ехать, он же старался...
- Деньги на карту я тебе перевел. Наличка... На всякий случай, - достает из кармана несколько крупных купюр. - Пиши мне, пожалуйста, почаще.
А мне, наоборот, хочется немного переключиться и забыть обо всем на свете в новой обстановке.
- Конечно. Но... Я же буду на работе. Как и ты.
- Да-да, я понимаю. Давай так - пиши мне, как соскучишься.
Черт...
Это каждые два-три часа. Иначе, я получу неловкий вопрос, чем я так увлечена, что даже не вспоминаю о нем. Это я уже проходила.
Останавливается у огромных ворот пансионата. Большими буквами написано "Янтарь".
Наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку. Он удерживает меня, целуя в губы.
- Очень люблю тебя. Не забывай об этом.
- Помада, Роб, - вежливо уворачиваюсь я.
И тут же опускаю зеркало, поправляя макияж.
Он выходит, чтобы открыть мне дверь.
- Хорошей тебе дороги! - забираю у него из рук сумку.
Он молча с ожиданием смотрит мне в глаза. Нужно поцеловать ещё раз. Или расстроится...
Мягко касаюсь губами уголка его губ. Он поправляет на мне высокое горло свитера, застегивая верхнюю кнопку кожаного белого плаща.
Вокруг нас много машин и людей. Но замечаю я это все, только после того, как он уезжает со стоянки. И словно кол вбитый в мой позвоночник растворяется.
Я становлюсь улыбчивая, лёгкая, парящая и довольная.
Вокруг высоченные сосны! Снег тает... птицы щебечут. Воздух как хрусталь и как колодезная вода. Не могу надышаться. И пьяная от кислорода, верчу головой разглядывая снежно-зелёные, но уже весенние пейзажи.
По широкой мощеной тропинке не торопясь и по весеннему стуча каблучками, иду на регистрацию к административному корпусу. Скользко...
- Юля! - слышу сзади голос Руслана.
Оборачиваюсь.
- Поскользнешься. Давай руку, - подаёт локоть Хасанов.
- Позвольте... - с другой стороны, решительно забирает сумку Чадов.
Хапнув ртом воздуха теряюсь между ними. Видел бы сейчас это Роберт!
- Доброе утро, Юлия Юрьевна, - прищуривается пытливо Чадов.
Киваю. Словно для меня ничего не значит его доброе утро. И не стучит в горле сердце и не кружится голова моя...
Смутившись, тут же отворачиваюсь к Хасанову.
