– Вы тоже очень удивительный человек, Дмитрий Вячеславович, мы только познакомились, а Вы мне всю свою жизнь уже пересказали, да ещё и оценки ждёте выбору Вашей сёстры. Не знаю я, что главное в таких отношениях. Я одинока, и не мне судить её выбор. А Вы столь рьяно за дело насильника взялись, потому что опосредованно за сестру рассчитаться хотите?
– И это тоже. Но вообще-то жизнь лучше сделать хочу. Чтобы по улицам можно было ходить и не бояться. Чтобы мрази, наподобие этого Дениса, изолированы были и не портили никому жизнь. Хочу, чтобы жили все честно и по совести. Поэтому в полицию и пошёл.
– Ну что Вам сказать, Дмитрий Вячеславович, порыв у Вас прекрасный. Только сомневаюсь я, что свои устои Вам не придётся пересмотреть ближайшее время. Больно идеалистичны они, а мы живём в обществе, где выжить с такими устоями практически не реально. Хотя, возможно, это я оказалась для этого слаба, а Вам и удастся. Было бы хорошо.
– Не понял. Зачем мне пересматривать свои устои? И в чём Ваша слабость?
– Я не совсем корректно выразилась. Скорее не пересматривать, а скрывать или видоизменить. Вы знаете, что в природе слабых уничтожают, и у них есть единственный способ избежать гибели: прятаться и маскироваться? Так вот я из тех, кто маскируется. Пока не сожрали и на том спасибо. Но Вы явно маскироваться не умеете, я восхищалась раньше таким поведением, но мой опыт подсказывает мне, что не слишком оно целесообразно, и чаще всего ведёт к проигрышу. Слишком агрессивен мир вокруг.
– Я стою на страже закона и на моей стороне именно его сила. И я хочу, чтобы все, кто его соблюдает, чувствовали себя в безопасности с моей помощью. Чтобы Вам не надо было маскироваться, чтобы не быть, как Вы выразились, сожранной.
– Это в Вас юношеский максимализм говорит, а я уже умудрённая опытом женщина, и знаю, что закон это не панацея, и выигрывает не тот, на чьей стороне буква и дух закона, а кто умеет его использовать в своих целях. Вы явно не умеете, и пытаетесь служить именно букве и духу. А у большинства это наоборот. Вы давно на службе?
– Чуть больше семи месяцев назад звёзды получил, – он кивком указал на погоны. – И хочу сказать, от людей всё зависит. Есть и такие, о которых Вы говорите, но и другие тоже есть. И от выбора каждого будет зависеть, кого в итоге больше окажется.
– Мне хотелось бы, чтобы у Вас всё получилось, – я улыбнулась и встала из-за стола.
Полицейский правильно трактовал это, как сигнал к завершению чаепития и, залпом допив остатки чая, тоже поднялся, стандартно поблагодарив за вкусный ужин.
Я взяла со стола коробку с остатками печенья и провожая к двери протянула ему:
– Вот, возьмите, потом ещё как-нибудь чай попьёте. Всего доброго Вам.
– Да неудобно как-то, – запротестовал он.
– Неудобно на потолке спать, одеяло падает, – вспомнила я шутку из своего детства и настойчиво пихнула ему коробку в руки: – Берите!
А потом неожиданно сама для себя, увидела очень необычную картинку и, открывая ему дверь общего холла, негромко проговорила:
– Если этого своего насильника найти хотите, садоводческие товарищества, на которые у него был выход проверьте. Особенно к тем, где озеро есть, присмотритесь.
– Откуда Вы знаете? – замер он напротив меня.
– Я ничего не знаю, – тут же соврала я, не желая говорить, что увидела, как похожий по комплекции на меня парень на крылечке садового домика сидит и курит, а сбоку от него озеро, – я логически размышляю, что будь я на его месте, скрывалась бы за городом, там где участковые не ходят.
