– Совсем не глупа, – хмыкнул он, – будь ты чуть пораскрепощённее, предложил бы ещё в гости приехать.
Я демонстративно испуганно сжалась и срывающимся голосом спросила:
– Можно, я откажусь?
– Понял. Не вопрос. Приводи себя в порядок и можешь быть свободна, – ответил он и ушёл.
Я причесалась, накрасилась, оделась и пошла разыскивать босса. Нашла его достаточно быстро, явно озабоченно меня ищущего.
– Ты где была?
– Не поверишь! – игриво ответила я и, заметив боковым зрением именинника, демонстративно указала в его сторону, – мне показали столь чудесное место, что я бессовестно бросила тебя, не сумев противостоять искушению в абсолютном одиночестве попариться в сауне и поплавать в бассейне с космической подсветкой. Я знаю, ты такое не любишь, поэтому звать тебя не стала. Правда в результате я немного перегрелась в парилке и что-то мне плоховато. Можешь увезти меня или обидишься?
Именинник тем временем подошёл к нам.
– Какие-то проблемы?
– Моя спутница несказанно благодарна, за возможность насладиться здешней сауной, но она, видимо, немного увлеклась, и ей не совсем хорошо. Можем уехать?
– Конечно, не вопрос. Жаль, что так получилось. Но это естественно, сауна дело коварное. Я, кстати, предупреждал, чтобы она не увлекалась, но проконтролировать не смог, гостей надолго оставлять не хотел, понадеялся на её разумность. Что ж, бывает, дело житейское. Благодарю, что пришли. Был рад более плотному знакомству. Через два дня позвони секретарю часиков в двенадцать, он свяжет со мной, следующую поставку обсудим.
Он взмахом подозвал охрану, и нас проводили на берег и довели до ожидающего нас джипа с уже нашей охраной.
Всю дорогу мы молчали. Когда уже подъезжали к моему дому, босс спросил:
– Ничего сказать не хочешь?
– В паркинге попроси водителя погулять, поговорим.
– Он в наушниках с музыкой, если я не один. Ты что, не заметила?
– Всё равно попроси.
– Хорошо.
Запись тридцать восьмая. Я сообщаю боссу о грядущих событиях и открывающихся в связи с этим перед ним возможностях.
Когда мы припарковались и водитель вышел, я негромко проговорила:
– Значит так. Слушай меня внимательно и никаких вопросов не задавай! Отвечать сейчас всё равно не буду. Итак с утра, как только откроются биржи, начни подготавливать операции по покупке-продаже, исходя из того, что сразу после полудня именинник скоропостижно скончается и больше не сможет ни вмешаться в ценовую политику, ни в последствии влиять на неё. Не мне тебя учить, что в этом случае делать надо. Понял?
– Ты шутишь?
– Нет! Не шучу! Поверь мне. Просто поверь! Если ты прогоришь на этом, я обещаю, что стану твоей любовницей на любых твоих условиях. Рискни! Только больше никому не говори об этом.
– Что ты сделала? Что? Чем-то отравила его?
– Успокойся. И не придумывай ерунды! Я не сделала ничего! Всё! Я просто знаю. А сейчас мне надо домой. Я очень устала. Очень. Ах да, чуть не забыла, когда меня лечил тот старик с палкой, он раз десять проговорил мне свой номер, прося запомнить, лишь просил по ерунде не беспокоить. Тебе, я думаю, его тоже лучше знать.
– Давай, – он достал телефон.
Я правильно переключила его на другое, даже саму себя похвалить захотелось.
– Нет, так запомни, – проговорила я и начала диктовать цифры.
– И как это запомнить? Он явно не любитель простых номеров.
Пришлось объяснять про мнемонические правила, что если запомнить, что например, стул это четыре, а гусь – два, а семь, предположим, топор, то он в жизнь не забудет что четыреста двадцать семь, это как взобравшегося на стул гуся разрубают после этого топором. А а сидящий на топоре гусь, жонглирующий стулом на голове, это семьсот двадцать четыре. И что пять может быть стоящим на голове гусем, ноль бубликом, единица палкой или Дед морозом с посохом, а тройка скрюченной старушкой с ревматизмом. Образы могут быть любые, которые нравятся.
