Тетради Шерлока Холмса (сборник) - страница 14



Едва ли Холмсу свойственна скромность, иронически размышлял я, поднимаясь вслед за ним по лестнице, ведущей на чердак, в чулан, где он хранил разнообразный реквизит для своих многочисленных переодеваний[18]. Впрочем, я должен был признать: причиной того, что он с поразительной легкостью умел перевоплощаться в других людей, была его врожденная склонность к актерству.

В данном случае Холмс предстал франтоватым горожанином, выбравшимся на несколько дней отдохнуть от скучного делового Лондона. Он нарядился во фланелевые брюки, полосатый пиджак (на мой вкус, несколько кричащий) и канотье, лихо заломленную на затылок, что придавало ему фатоватый и праздный вид. Облик довершали трость с серебряным набалдашником, темный парик en brosse[19], накладные усики и очки в золотой оправе.

Поскольку я не умел принимать чужое обличье с той же непосредственностью, что Холмс, мне достался похожий, но гораздо менее броский костюм. Он состоял из светло-каштановых накладных усов и парика, темно-синего пиджака и пары серых фланелевых брюк. Неспешно шагая в этом наряде вдоль брайтонской набережной в направлении отеля, я чувствовал, что мы совершенно смешались с толпой отдыхающих.

По совету Холмса, который напомнил мне, что Питерс Праведник – опасный преступник, который ни перед чем не остановится, лишь бы избежать ареста, я положил в дорожную сумку свой армейский револьвер. Сам Холмс предпочитал охотничий хлыст с утяжеленной рукоятью[20].

Мы увидели мисс Пилкингтон и ее нанимательницу миссис Хакстебл лишь вечером, за обедом в ресторане отеля. Они сидели за столом, возвышавшимся над залитой солнцем верандой и толпами отдыхающих, видневшимися дальше, на фоне искрящегося моря. Сидевшую рядом с ними парочку было легко узнать: это были Питерс Праведник и его отвратительная сообщница, скрывавшиеся теперь под вымышленными именами доктора и мисс Уилберфорс.

Они мало изменились с тех пор, как мы виделись в последний раз в их убогом жилище на Полтни-сквер. Разумеется, оба постарели, но их все еще можно было узнать, несмотря на то что Питерс за прошедшие годы раздался вширь, лицо его совсем одрябло, а его так называемая сестра, напротив, отощала: скулы у нее стали еще острее, а губы тоньше. Они были хорошо одеты и производили впечатление – по крайней мере, в мраморно-бархатных интерьерах отеля «Регаль» – благополучной и процветающей пары.

К сожалению, мы сидели слишком далеко от их стола и не имели возможности разглядеть такие подробности, как разорванное ухо доктора Уилберфорса.

Мисс Пилкингтон заметила нас, но, будучи женщиной умной, и виду не подала, лишь рассеянно скользнула взглядом по нашим фигурам, пока мы занимали места за свободным столом, а она в это время внимала даме, сидевшей слева от нее, – очевидно, то была миссис Хакстебл.

Миссис Хакстебл была дородная, модно одетая особа на вид без малого семидесяти лет. Она отличалась тем самодовольством, которое могут придать человеку только богатство и уверенность в том, что он всегда настоит на своем. У нее был упрямый рот и повелительный наклон головы. Я подумал, что эта женщина любит внимание и легко поддается лести. Багровый румянец на щеках свидетельствовал о том, что у нее повышенное давление, видимо усугублявшееся привычкой ни в чем себе не отказывать. Тучность способствовала и затрудненному дыханию. Будь я ее врачом, я бы посадил ее на строгую диету, напрочь исключавшую пирожные, кремы, сахар, а также алкоголь в любых видах. Я заметил, что она часто прикладывалась к бокалу с мадерой, стоявшему рядом с ее тарелкой, а услужливый сомелье постоянно подливал ей вина.