– Саня, ёпт твою мать! Там через окно все видно, а если туристы спалят?
– Не спалят, – зевнув и потянувшись ответил Александр, затем добавил, – их уже не будет.
– В каком смысле? – спросил я и вышел из башни, осматривая местность. Недалеко возле елей, я увидел три лежащих тела, из под кустов выглядывали только ноги. Я вернулся снова в башню.
– Ты что совсем с ума сошел? – возмутился я, при этом понимая, что по другому видимо теперь Саня не может. Он как будто почувствовав это, ответил:
– Та, расслабься, все хорошо.
– Хорошо?! – снова не выдержал я, – ты угробил всех собак, туристов жрать начал, ты даже мышей всех извел! Следующим я буду?!
– Не, – снова зевнув, ответил Алекс и спрыгнул с потолка и, подойдя ко мне, хлопнул по плечу, – ты мой напарник, твоя кровь мне не нужна, тебя я знаю, их нет, но если тебя утешит, эти туристы были хуже собак.
– Ну, если так обстоит дело, – задумался я, – тогда ладно. Саня улыбнулся и из под его губ блеснули острые клыки. Я снова начал думать о том, что хуже ситуации дежурства с проклятым вурдалаком не придумаешь, но я ошибся.
Каждую ночь Саня начал превращаться в огромную летучую мышь и летать со своими меньшими собратьями вокруг объекта, под кронами высоких деревьев. Выглядело жутко красиво, особенно для местных постояльцев. Именно в этот момент я осознал, и начал лицезреть, как человек запросто придумывает страшные истории, небылицы и прочие ужастики. Но Саша не был выдумкой или сказкой, это была реально существующая угроза, с которой было бесполезно сражаться. Я решил узнать о его слабых местах, так на всякий случай. На удивление, Саня отреагировал очень открыто и спокойно, как впрочем и всегда реагировал, кроме того случая с летучей мышью. Задавая вопросы я руководствовался устоявшимся шаблоном.
– Саня, так ты теперь в церковь ходить не сможешь? Или там Библию читать, брать в руки… распятие наверняка для тебя губительно, как и серебро, да?
– Нет. Обожаю серебро, карманное Евангелие так и таскаю в нагрудном кармашке. Атмосфера церкви мне нравится, – отвечал он, сливая сок с очередного зайца, пойманного в лесу, в трехлитровую банку.
– Боже прости мне мои прегрешения, я очень грешен. И прости меня за того зайца, из которого я выжимал свой эликсир бессмертия. Ты же знаешь, что я очень люблю животных и не желаю им зла, просто моя природа теперь иная, да ты и так это знаешь, в любом случае, спасибо за дары и возможности которые ты мне послал и продолжаешь посылать. А тот лицемерный у входа… ну, он оскорблял своим присутствием твой храм. В нем не было веры, лишь жалость к самому себе и извечное оправдание своим грехам, с которыми мой убитый заяц, просто пустяк. И я очень переживаю за этого зайца, до сих пор. Просто я был очень голоден, а он так аппетитно выглядел… если бы не моя новая природа пропитания, я бы не причинил ему зла. Знаю, звучит, как оправдание тому, за что нет прощения, но я все же надеюсь, что если даже тот мерзкий двуличный посетитель церкви заслуживает твоего прощения, то твоя милость даст мне возможность хотя бы быть где нибудь в Лимбо, но никак не в аду, как говорят многие истории, рассказы и религиозные фанатики. Прошу прощения, что побеспокоил тебя своей молитвой и надеюсь на понимание. Благодарю, что выслушал. Теперь я точно знаю, что ты есть.
– То есть, как это, разве вампиры не проклятие? Разве твоя душа не должна быть теперь обречена на вечные муки в гиене огненной?
