И тот звонил. Чаще по утрам.
Но сегодня – позвонил, когда она была уже в постели и собиралась заснуть, разглядывая желтоватый плафон маленького бра на стене. Его имя на экране – на соседней подушке – заставило Стефанию улыбнуться, и она, принимая вызов, певуче произнесла, как всегда, вместо приветствия, его имя:
- Андрей!
- Привет! – весело проговорил он. – Разбудил?
- Нет. Я не спала еще.
- Точно-точно?
- Честно-честно. Но я под одеялом.
- Лето на дворе! Зачем тебе одеяло? – рассмеялся Андрей.
- Я мерзлявая, - с улыбой ответила Стеша и легла удобнее, задрав голову и глядя на изголовье. Если очень долго смотреть вверх, можно подумать, что летишь. – Мне вечно холодно и я боюсь темноты. Потому у меня горит свет и есть одеяло. Кровать скрипит, но подушка удобная. Под потолком углядела паутину, думаю, закатывать ли с утра скандал администратору. А у тебя что?
- А я думаю, ваши гастроли – это регулярное явление или вы все же осядете дома после этого заезда.
- Осядем. Летом всегда гастроли. А я задействована в наших выездных спектаклях. Чтобы не ездить, надо не быть ведущей актрисой. А чтобы я – и не ведущей?
- Против логики не попрешь, - усмехнулся он. – Устала?
- Не знаю. Не поняла. Не люблю играть вне дома. Меня такое всегда выматывает, хотя это нормальная жизнь для актрисы. Ты знаешь, я не особо-то и хотела в театральный... Случайно получилось. Иногда думаю, может, ошиблась… жизнь назад. У тебя такое бывает?
Некоторое время в трубке было очень тихо. А потом раздался его голос – спокойный и уверенный.
- Нет, не бывает. В своей жизни я ни о чем не жалею, чтобы думать, что в чем-то ошибся.
- Тогда ты счастливый человек, да?
- Скорее да, чем нет, - легко отозвался он. – В уныние мы загоняем себя сами.
Теперь молчала Стефания. Недолго, нет. Думала. В трубке слышно было только едва колеблющее воздух дыхание, но если бы сейчас Андрей увидел ее, то, наверное, улыбнулся бы – выражение одухотворенности на Стешкиной мордашке определенно было следствием шевеления немногочисленных с ее точки зрения извилин, которыми мог похвастаться ее мозг.
- Я бы с тобой поспорила, - наконец сказала она, тоже уверенно. – Иногда обстоятельства загоняют в угол, а в углу сложно сохранять улыбку. Разве только чтобы отпугнуть окружающих присутствием духа.
- Если тебя окружают те, кого ты хочешь отпугнуть, то зачем тебе такие окружающие? – рассмеялся Малич. – Уж что-что, а окружение мы точно выбираем себе сами. В отличие от обстоятельств, хотя и далеко не всех.
Она снова задумалась. Теперь недолго – мгновение до улыбки.
- Все так просто?
- Не обращай внимания, - велел он. – Не люблю усложнять. А тебе пора спать.
- А тебе?
- А мне завтра никуда не ехать.
- Логично. Андрей, - негромко позвала она, ловя себя на новом ощущении, которого раньше за собой не замечала – ей казалось, он что-то такое про нее знает, в чем она стеснялась бы признаться. От этого стало жарко – под одеялом же.
- Что?
- Я тебе кое-что скажу... не придавай этому большого значения, ладно? Но все равно скажу, - Стеша легкомысленно улыбнулась, и он отчетливо это расслышал в ее голосе. – Я, кажется, по тебе соскучилась.
- Кажется или соскучилась?
- Не знаю. Надо было все-таки увидеться в четверг вечером для надежности. Сама виновата.
- Это можно исправить.
- Еще пять дней.
- У меня есть машина, - сказал он так, будто это объясняло все на свете.
