- Я ж пятнадцать лет назад, когда они только начинали, заартачился, спонсировать их не стал, а ведь предлагали... Потом пожалел, да было уже не влезть. И Пачос полноправно там заправлял, мне места не осталось. Так эта скотина злопамятная еще и всякие утки клепала про меня... ну как утки... случалось, конечно... иногда.
В общем, незакрытые гештальты имелись у всех, включая Романа Моджеевского. А может быть, не гештальты, а несбывшиеся мечты.
Само собой, новое приобретение добавило Богдану хлопот. Требовались люди, идеи, бизнес-схема. И голова для этой новой, неизвестной пока Моджеевскому, рыбы. Приходилось действовать по нескольким направлениям одновременно. Составляя матрицы действий и размышляя о бренде, в качестве чтива на ночь он штудировал отобранные для него резюме. И кто знает, сколько еще длились бы его мытарства, если бы однажды порог кабинета Богдана не переступил старый знакомый – друг детства.
Димка Ярославцев. Вернее, теперь уже Дмитрий Эдуардович Ярославцев, хотя им обоим было всего-то по двадцать семь, но за плечами – нехилый послужной. Впрочем, про послужной Богдану еще только предстояло узнать. В тот осенний погожий день к нему пришел приятель его школьных лет, одноклассник и вообще хороший парень, с которым они вместе играли в футбол, рубились в компьютерные игры, ездили пару раз на каникулы на лыжах кататься и почти соревновались, кто круче напишет тесты или сдаст экзамен, причем по любому предмету, хотя в точных науках Богдан был сильнее, но зато Димон беспроигрышно вел в том, что касалось всякой истории и литературы. А языки им обоим хорошо давались.
И вот сейчас просто так, на пороге. После краткого объявления секретаршей:
- Богдан Романович, там Дмитрий Ярославцев... без записи, но просится. Ну который на Центральном «Политические вертикали» ведет.
- Ярославцев? – удивленно переспросил Богдан и уже через минуту поднимался из кресла навстречу другу детства, протягивая руку. – Ты как здесь?
Дима охотно и горячо ответил на этот жест энергичным рукопожатием и широкой улыбкой, значившей буквально: «сколько лет, сколько зим!». Похлопал Моджеевского по плечу, а потом демонстративно осмотрелся. В нем теперь фирменным было все. От прически, парфюма и одежды до тех самых зубов, которые он демонстрировал Богдану, приветственно скалясь. Даже вихор надо лбом, от которого сходили с ума девчонки в их школе, куда-то подевался как несоответствующий образу успешного телевизионщика. И почти ничего не выдавало в нем единственного внука исторички, впихнутого в их класс исключительно заслугами его бабушки. Просто так в гимназию, которую они оба закончили, простые смертные не попадали. И уж тем более, ничего не выдавало в нем потерянного и взъерошенного сироту, лишившегося обоих родителей в пятилетнем возрасте, которым он был по факту, когда они познакомились и стали приятелями.
Нет, сейчас в нем на первый взгляд – с лихвой было лоска, манер и умения себя подать.
- Да по случаю, Богдан Романович, по случаю! – легко отмахнулся Ярославцев и раскинул руки в стороны: - Вот это ты устроился, конечно. Красота!
- Я слышал, ты тоже не прозябаешь, - хохотнул Моджеевский и попросил принести им кофе. – Давай рассказывай, с чем пожаловал.
- Не прозябаю, но у нас на Центральном таких офисов нет, - заявил Ярославцев, устраиваясь в кресле напротив Богдана. Голова его повернулась в сторону окна, и он присвистнул: - И видов таких тоже нет. По-боХатому, по-боХатому. В общем, я сюда к бабке приехал, давно просила. Но раз уж выбрался, решил тебя повидать. А то уже стыдно. Ты еще когда вернулся, и все не до того.
