Впрочем, это совсем не меняло того факта, что отношения с мачехой у нее не особенно складывались. А отец давно оставил любые попытки как-либо это изменить, балансируя на грани сохранения хороших отношений с дочерью и мира в новой семье.
И теперь Татьяна свет-Романовна стояла на пороге нового дома новой семьи папы в брендовой одежде из трендовых материалов: экокожи, экомеха и наверняка еще какого-то эко. В одной руке у нее наблюдалась набитая привезенными из-за океана подарками для Лизки сумка-шопер – обычная авоська, конечно, но зато из самого Милана и по фантастической цене, а другой она уверенно вжимала кнопку звонка.
Во двор поместья ее впустил Вадик, папин шофер с незапамятных времен. А уже на крыльце особняка – незабвенная и незыблемая Лена Михална, по-прежнему цветущая и пахнущая, как майская роза, несмотря на декабрьскую слякоть.
- Танюшка! – по-свойски обрадовалась она, первой из всей «семьи» завидев ее. – Как вытянулась! Как похудела! Ты вообще ела в своей Америке?
- Ела, конечно же, - удивленно вскинула брови Таня. – Я же не робот без еды жить.
- Ладно, ладно, Татьяна Романовна! Не сердитесь, - улыбнулась домоправительница, давая дорогу хозяйской дочке и заодно беря в узду эмоции. – Между прочим, сегодня на ужин ваши любимые рыбные пироги будут. А на десерт Роман Романович заказал целый торт. Который на ваше совершеннолетие делали. Готовился.
Таня кивнула и уверенным шагом двинулась вглубь дома.
Навстречу ей сперва выкатился слегка посеребрившийся мастиф, все с той же мнимой флегматичностью на когда-то персиковой морде, что и несколько лет назад, что совсем не вязалось с его поведением, когда он встал на задние лапы и уперся передними Тане в живот. А следом за ним выскочил и счастливый папа Моджеевский в кремовом свитере крупной вязки и в простых джинсах. И все бы ничего, если бы не сидящая у него на шее девчушка. Девчушку характеризовали две вещи. Ярко-голубой бант, съехавший с затылка на середину косы, и чулочки с кружевом в тон банту. Девочку, как должен был догадаться наш читатель, звали Лиза. И она была истинной дочерью своих родителей. Во всяком случае ее вопль: «Ур-р-ра!» - перекричать было сложно. Но Роман Романович гаркнул сначала: «Цыц!» - а потом добавил, обращаясь уже к старшей:
- Ну наконец-то! Долго добиралась?
- Ну такое, - небрежно пожала плечами старшая дочь, распахивая свою авоську. – Дольше ждала такси. Совсем эти таксисты офонарели. Полчаса машину искали!
О солнечногорской службе такси можно было слагать легенды. Но Роман Моджеевский считал, что крепко стоит на ногах, потому даже легендарные проблемы решал самым радикальным, но вполне действенным методом в силу собственной платежеспособности.
- Ну вот и хорошо, что сразу ко мне приехала, - кивнул он дочери. – Как раз сходим в гараж, выберешь себе машинку.
- А мне? – деловито поинтересовалась Елизавета Романовна.
- А ты сперва с папкиной шеи слезь – и будет тебе машинка.
- Будет тебе, Лизон, пораньше машинка, - заговорщически проговорила Таня и выудила из недр шопера мягкую игрушку в виде автомобиля.
Лиза взвизгнула, потянулась за подарком и едва не слетела с шеи отца – тот успел вовремя поймать.
- Тань, на резкие движения ее не провоцируй, стар я такую тушку ловить! – с усмешкой и не без гордости попросил Роман Романович.
- Раньше надо было думать, - хмыкнула Таня, но вышло беззлобно. Да и вообще на все, что связано с Лизой, совершенно невозможно было злиться. Даже в том случае, если это касалось Евгении Андреевны. В конце концов, у Лизы по мере взросления оформилась именно ее улыбка.
