The Untold Stories - страница 4

Однако следующий рывок последовал в другую сторону. Кисть хрустнула, а человек пролетел несколько метров, не касаясь бревен моста прямо к ногам мертвеца. Раздался истошный вопль. Злость испарилась, выдавленная ужасной болью.

Из-под плоской железной маски с круглыми отверстиями для глаз на него, верзилу, взглянула сама смерть. Шея оказалась зажата в тиски крепкими худыми пальцами.

Рывок. В следующее мгновение обезглавленное тело завалилось и покатилось по разрушенной части моста в реку. В последний момент цепь легко соскользнула с изувеченного запястья.

Лязгнуло бьющееся стекло, и в ночной темноте быстро растворилась убегающая фигура. Оживший мертвец аккуратно держал неаккуратно оторванную голову, отныне хранящую в себе тишину вместо жгучей злобы. Кроме безмолвия в ней было кое-что еще.

Не обращая внимания на испуганный ор убегающего человека, покойник забрал это кое-что.

Тонкая кисть скользнула под холодный металл, а челюсти с почтением приняли дар, отбросив ставший бесполезным «сосуд». Священный ритуал преемственного познания прервал стон.

В тачке более свежий труп начал медленно оживать. Флуоресцентная жидкость быстро впиталась в плоть. Судороги били тело, но куда ужаснее был процесс другого плана.

Боль, растерянность, беспомощность и безволие. Вселенская несправедливость и паранормальная природа происходящего.

Едва не плененный мертвец слышал отголоски всего этого. В глубинах его сущности возникло чувство, схожее с неподдельным ужасом.

Лязгая тянущейся по земле цепью, он доковылял до тачки, едва не свалившись с моста, когда отшатнулся от жаркого пламени. Руки схватили прислоненную к труповозке лопату, ставшую этой ночью инструментом искреннего милосердия…

Пожалуй, вся округа не видела, да и не увидит никогда, столь странную форму декапитации.

Из редкого соснового подлеска открывался вид на узкую тропку, вьющуюся до самых дверей башни. Скала будто намеренно тянулась ввысь в этом месте, явно не рассчитывая на людские притязания в отношении хороших мест для постройки зловещих башен. Одна такая как раз здесь и возвышалась.

Дождь кончился, и темную гладь неба усыпали звезды. Загадочные яркие бриллианты, по-настоящему бесценные. В их свете по тропинке шла фигура.

На плечо закинута лопата, вокруг туловища обмотана длинная проржавевшая цепь, а глазницы мерцают уверенным потусторонним светом. С каждым шагом в них все больше осмысленности. Каждый увиденный предмет отдается в сознании словом. Бесчувственность, погруженная в восторг и трепет чуда быть живым. По-своему, но живым.

Дверь в башню была не заперта.

Неуверенным движением мертвец открыл ее и замер, вглядываясь в озаренную чадящей лампой комнату. Отсыревшие бревна пола устилала подгнившая солома и куриные косточки. Ведро с помоями у входа отвратно воняло. Грубый стол у закрытого шаткими ставнями окна был завален барахлом вроде грязных глиняных тарелок, исписанных свитков, ветхих книжек и даже пары черепов. Отбеленных человеческих черепов, с рунными начертаниями и оккультной перфорацией. Бывший владелец этого места точно бы не позволил себе столь дилетантские вещицы.

По левому стене помещения по краю уходила наверх крутая лестница, под которой в тени прятался заваленный мешками люк, повидавший за свое существование немало занятных историй. Потолок слегка приглушал громкий трехактный храп.

Мертвец распрямился, чувствуя скорое завершение пути.