– Да, мы поднимали темы, которые становились катализаторами общественной мысли. Но мы не думали о разрушении Системы. Мы просто хотели, чтобы люди знали, что происходит. Это была неповторимая эпоха публицистической романтики. Эпоха прорывов. А вот с менталитетом сегодняшних молодых людей такой прорыв вряд ли осуществим. Ну не получилось бы сделать такую «революционную» программу. Не поперло бы… Особенно с ведущими в районе тридцати. Нет. Мы были воспитаны советской системой – альтруистами, не знавшими тему денег. Для меня «Взгляд» был периодом бешеного конвейера в контексте абсолютной бескорыстности. Идиотский наив.
Возглавлял Молодежную редакцию Гостелерадио СССР Эдуард Сагалаев. Потом его сменил Александр Пономарев. А собственно программой руководил Анатолий Лысенко. Я же, возглавляя отдел, был просто его заместителем. В обойме у нас было трое выпускающих, и каждый из этих редакторов готовил «свой» выпуск. А власть нас действительно не любила, и дискуссии с ней не получалось. Не ходили они к нам, боялись прямого эфира. Один раз всего Горбачев пришел в студию. Но не в эфир. Так, «на экскурсию». Произнес ряд дежурных фраз. «Нужна мера», то да се. А Сагалаев, который был «экскурсоводом» в тот день, вскоре после горбачевского визита пошел на повышение, возглавив информационное вещание.
– «Взгляд» был закрыт в конце 1990-го. И вышел в эфир 23 августа следующего года. Это был спецвыпуск программы, посвященный августовскому путчу. А через два дня в последнем выпуске «Взгляда» Горбачев передал в эфир кассету с обращением к советскому народу, сделанным на даче в Форосе, где находился в изоляции… «Смешно, не правда ли смешно» (© Высоцкий). Да… Из трех упомянутых тобой выпускающих самым сильным был Владимир Мукусев?
– Так случилось, что Володя Мукусев сразу после назначения выпускающим редактором отбыл в командировку, в Афганистан. И увидели мы его только через два-три месяца. Хотя впрягся он сразу. Но весь нервный период «закладки фундамента» прошел без него.
* * *
Я не думаю, что Сергей стал бы кремлевским журналистом, живи он в эпоху Большого Друга Советских Физкультурников. Я не уверен, что журналист Ломакин кого-то предал и был нечестен со зрителями «Взгляда» и «Времени». Я не стал бы величать его (как многие в начале 90-х) «придворным репортером режима». Быть преданным – не значит быть предателем. Я не могу умолчать о его репортерском таланте. Он очевиден хотя бы в силу внешних данных Ломакина. (Быть телегеничным и блондинисто-привлекательным для ведущего ЦТ – уже залог успеха). Я не рискну, «рассказывая» Ломакина, не заметить: своя позиция и умение грамотно излагать (пусть и не всегда свои) тезисы – это то, чем отнюдь не все члены нашего славного Союза журналистов могут похвастаться. Не все. Даже из тех, кому довелось порепортерить за стенами Кремля.
Андрей Разбаш. Серый кардинал
Александр Любимов: «Где-то осенью 87-го, когда только начался «Взгляд», поехал я на съемки – там было несколько постановочных моментов, и мне предложили, чтобы со мной поехал режиссер. Я согласился. И когда подошел к 17-му подъезду за камерой, то увидел среди отъезжающих машин и людей, в этой сутолоке невероятно энергичного человека, который и оказался режиссером Андреем. Меня сразу поразили его энергия, его концентрация на том, чтобы ничего не забыть – сложный свет, звук, пленки и т. д. По дороге мы разговорились. Я узнал, что он обожает Леннона, – и он сразу спел куплетик из Rocky Raccoon (на самом деле это песня Пола Маккартни
