С сиплым выдохом разрядился бионический автомат, раздался дробный перестук.
Большинство игл не смогли пробить экипировку, но, из-за отсутствия шлема, одна из них распорола скулу, а вторая глубоко вонзилась в шею.
Глеб невольно вскрикнул от боли и неожиданности, резко развернулся, одной рукой машинально выдернув иглу, а другой выхватил из набедренной кобуры пистолет системы Ганса Гервета.
Ашанга отшвырнуло на пару метров. Выстрелы пробили ему голову и грудь, – фокарсианский боец несколько раз дернулся, оставляя след слизи и крови на пыльных камнях и затих.
Глеб пошатнулся, зажимая рукой рану на шее. Дыхание вдруг участилось, в груди возникла нестерпимая боль, казалось сердце сейчас остановится. Руки не слушались, ноги начали подкашиваться. Нейротоксин действовал стремительно, не оставляя никаких шансов.
«Отвоевался… Проморгал засаду… Глупо и обидно…» – разорванные мысли кружили в угасающем сознании.
Кибстек отчаянно попискивал, ощутимо сжимая запястье, но Глеб уже не понимал, что и зачем надо делать. Его рассудок затуманился, проваливаясь в багряную мглу.
Второй фокарсианин замер у подножия скалы. Внезапная гибель напарника внушила ему тревогу. Человека должно было мгновенно парализовать, а он вопреки ожиданиям успел выхватить оружие. Придется вскарабкаться наверх, проверить, почему этот хомо оказался таким живучим, а заодно добить его, если понадобится.
* * *
Резко кружилась голова. На зубах скрипела пыль. Кто-то устроил шумную возню, пытаясь содрать с него экипировку.
Пред глазами все плыло, предметы теряли резкость очертаний. Какая-то тварь навалилась на него, неумело царапая замки, не понимая, как их открыть, чтобы завладеть броней.
Глеб уже не мог сопротивляться. Он понял, что умирает. Антидота нет. Бездонное сиреневое небо над головой стремительно тускнело, ненадолго прояснившееся сознание вновь угасало, и от этого вдруг стало так страшно, тоскливо, одиноко, что чувство безысходности последних секунд жизни внезапно придало сил.
Он со стоном пошевелился.
Ашанг молниеносно отпрянул.
Рука юноши потянулась к валяющемуся в пыли «Гервету», дрожащие пальцы сомкнулись на пистолетной рукоятке, но поднять оружие он не смог. Нейротоксин парализовал мышцы.
На брюхе фокарсианина раздвинулись пластины природного панциря, четко обозначив два ряда отверстий. Сейчас добьет…
Кибстек отчаянно вибрировал. Его внутренняя поверхность, покрытая множеством микродатчиков, считывала жизненные показатели Глеба. Биомониторинг фиксировал критическое состояние организма, но у юноши не было стандартного височного импланта, отсутствовала прямая нейронная связь с периферией, – он не мог отдавать мысленные приказы устройствам, которыми обладал.
Фокарсианин тем временем передумал стрелять, подобрался ближе. Человек умирал и на него не стоило тратить запас игл.
Глеб уже не шевелился. Из уголка его рта стекала тягучая струйка слюны. Глаза затянуло мертвенной поволокой.
Замок экипировки наконец поддался, и ашанг довольно засопел, приподняв наплечник.
Все шло к неизбежной развязке. Так считал фокарсианин. Ни он, ни потерявший сознание юноша не принимали в расчет такое понятие, как «автоматика», но прежний владелец аспирианских устройств явно разбирался в древних технологиях, и не раз бывал на волосок от гибели, иначе как объяснить наличие в системе нанокомпа самописной программы, обладающей функцией автозапуска?
