– Киззард! – снова вскричал он. – Кено Киззард!
В ответ что-то промямлили. Рейх крутанулся на пятках, подбежал к двери и распахнул ее. Женщина с полностью красными глазами – явный результат пластической операции – стояла сразу за дверью, и Рейх врезался в нее. Женщина разразилась безумным хохотом, вскинула кулаки и стала колотить его по лицу. Ослепленный и озадаченный, Рейх попятился от мускулистой красноглазки, потянулся к двери, но, видимо, не туда полез, потому что, когда дернул за ручку и продолжил отступление, то очутился не в круглом фойе, а где-то еще. Ноги увязли в трехдюймовом слое плотного, как стеганое одеяло, пластика. Он полетел кувырком, захлопнув при падении дверь, и так приложился головой о край изразцовой печки, что у него потемнело в глазах. Когда же зрение прояснилось, перед Рейхом возникла гневная физиономия Чуки Фруд.
– Ты какого хрена у меня в спальне делаешь? – заорала Чука.
Рейх вскочил.
– Где она? – рявкнул он.
– Бен Рейх, тебе бы лучше убираться отсюда.
– Я тебя спросил, где она? Барбара д’Куртнэ. Где она?
– Магда! – завизжала Чука, повернув голову.
В комнату вошла красноглазая женщина, продолжая смеяться, но в руке у нее был нейронный парализатор, и ствол, нацеленный ему в голову, ни разу не дрогнул.
– Убирайся отсюда, – повторила Чука.
– Чука, мне нужна девчонка. Мне нужно добраться до нее раньше Пауэлла. Где она?
– Магда, выкинь его отсюда! – заорала Чука.
Рейх ребром ладони ударил вошедшую по глазам. Та рухнула, выронив пушку, и задергалась в углу, не переставая смеяться. Рейх не обращал на нее внимания. Подняв парализатор, он приставил его к виску Чуки.
– Где девчонка?
– Пошел ты…
Рейх передвинул регулятор на первое деление. Нервную систему Чуки опалил низкочастотный индуцированный ток. Гадалка напряглась и задрожала. Кожа заблестела от внезапно выступившего пота, но Чука продолжала мотать головой. Рейх перевел регулятор на второе деление. Чуку выгнуло и затрясло такой дрожью, что казалось, будто кости переломятся. Глаза уставились в пространство. Из горла понеслись звериные стоны. Рейх продержал ее в таком состоянии пять секунд, потом выключил пушку.
– Третья остановка – смерть, – проскрежетал он. – С большой буквы С. И, Чука, я не шучу. Мне, если что, дорога одна – к Разрушению. Если я не доберусь до девчонки. Где она?
Чуку практически парализовало.
– За… дверью, – прохрипела она. – Четвертая комната… Налево… За поворотом.
Рейх отпустил ее, пробежал через спальню и дверь, вылетел на винтовую лестницу, взобрался по ней, заложил крутой поворот, пересчитал двери и остановился перед четвертой слева. Мгновение прислушивался: ни звука изнутри. Рванув на себя дверь, он вошел. В комнате имелись пустая койка, столик, пустой шкаф и единственный стул.
– Господи! – взвыл он. – Меня провели!
Он подошел к постели: не смята. Шкафом тоже вроде бы никто не пользовался. Повернувшись покинуть комнату, он передумал и рванул за средний ящик столика. Ящик открылся. Там лежали матово-белый, словно в изморози, халатик и предмет из нержавеющей стали вроде зловещего цветка. Это было орудие убийства, пистолет-нож.
– Боже, – выдохнул Рейх. – Боже мой.
Он поднял оружие и осмотрел его. В барабане все еще торчали холостые патроны. А гильза от выстрела, пробившего затылок Крэю д’Куртнэ, застряла, прижатая ударником.
– Разрушение откладывается, – прошептал Рейх. – Богом клянусь, до Разрушения еще далеко!
