Тигриное молоко - страница 6



Но только Бог
Без срока аренды,
Георгиевской ленты,
Тем более – «пэрэмог»,
Владеет тобой,
Божественный Крым,
Безраздельно.
Пусть чистятся воды
Ценнеют породы,
А иначе – зачем?
«Бисмиллах ар-рахман ар-рахим» —
Поёт муэдзин,
А рядом, в ста метрах
От минарета
Также указывает перстом,
Где Господин,
Церковный приход.
Неподалёку – вино-водочный магазин
И горисполком.
Но это не в счёт.

Ось

Правые, разницу видя между благом и злом,
Тем не менее, совершают последнее.
Левые, грани размазав между злом и добром,
С чистой плеврою делают первое.
Правые лучше, чем левые, когда бывают правы́.
Левые бывают талантливее в правом полушарии головы.
Ось мелким пунктиром мерцает посередине,
За неё ухватиться
Бы.

Веяние

Вы мне неинтересны. Простите.
А что такое, что такое?
Вас не волнует истина,
И вы не просто спите,
Уткнувшись головою
В стенку, но убийственно
При том храпите, нахрапом
Захапать тишину хотите
В силу своей громкости.
Тогда как моим скарбом
Является не громкоговоритель,
Нет, не эти лопасти
Пропеллера, не пламя,
За коим, как известно,
Следует землетрясение,
Не оставляя даже камня
На камне. Мне интересно,
Как Господне веяние,
Всё тихо развевает
По местам.

Масоны

Нет, один в поле не воин.
Не воин.
Один в поле воин!
Воин!
Учиться в игре-повторялке.
Пора бы.
Не надо делать по кальке!
Не надо!
Солгать? Вне сомненья,
Скверно.
А ложь во имя спасенья?
Наверное.
Простить, чтоб без груза.
Мудро.
Не дать обидчику спуска!
По кудрям!
Разбаловать и испортить?
Иначе.
Не долюбить и отторгнуть?
Заплачет.
Во всём виноваты масоны!
Возможно.
Ступай меж оврагом и склоном
Осторожно.

Авось

На сигаретной пачке фотография какого-то красно-чёрного марева,
Пожарная инструкция отсвечивает от жаркого красно-жёлтого зарева,
В технику безопасности рука отрезанная нового ничего не добавила,
Ибо кровью засохшей, чёрной на белом уже было написано правило.
«Но со мной-то, со мной не может случиться некое совокупное палево» —
Сказал человек, нет, просто сжал до «Авось», и тут же гадюка ужалила,
Съел крокодил, к птенцам унесла орлица в гнездо, супруга оставила,
Сгнила печень и лёгкие, выпали зубы, шпана подножку подставила,
И Бог не пустил в рай.

Рифма

Есть ли в мире рифма,
Которая смогла бы
Кружевом своим зарифмовать нас всех:
Сильных, как и слабых,
Дворников и лордов,
Как то, что у каких-то тех ещё дурёх
Сотни тыщ просмотров,
С тем, что интервью о
Преодолении метафизического страха бесконечности
Близкое к нулю (а,
Может, даже ниже)
Глянуло несчастное, в общем-то, число —
Что нас может ближе
Сделать, что за рифма
Свяжет своей нитью весь этот ералаш?
Видно, только в фильмах
Случается такое
И то, после убийства какого-то мурла.
Оставь его в покое,
Рифму – что, не видишь? —
Как бы ни старался, сегодня не нашёл.

Пружина

А ведь корень – отрицание того, что есть,
Когда то, что есть – ни пить, ни есть,
Ни те дать, ни взять не просит просто потому,
Что есть вещь в себе, как в корове «Му».
И вот мы стои́м себе, но каждый на своём,
И, возможно, кто-то или оба предаём
То, что есть и не прекратит существовать,
Даже если в грунт его ногами затоптать,
Закидать камнями, шапками и остальным,
Или просто вскользь упомянуть о нём: «Бог с ним».
Но, неважно, с ним Бог или с кем-то там ещё,
Рано, поздно, но пружина распрямится. Щёлк.

О нянечках и т. д

Когда отгремели все пушки
И стихло лязганье сабель,
И нянечка всех уложила,
И ушла к своему Порфирию,
Мундштук кислородной подушки
Отставив, память сказала
Сознанию на койке напротив:
«Давай заключи́м перемирие».