– Лучше ей пока не сообщать, – произнес старший лейтенант.
– Это не так просто, Женя, – вздохнул Сергей Владимирович. – Не так просто. Сообщить все равно придется, как ни крути.
– Может быть, не сразу, – предложил капитан Кулдашин. – Сами знаете, как у женщин бывает: пропадет молоко, ребенка нечем кормить будет… И не сообщить нельзя: похоронить человека надо по-божески, со всеми почестями. Не то получится, как в плохом кино: гроб опустим в землю, а жена ничего знать не будет, не простится даже. Нехорошо…
– Черт-те что происходит, – выругался подполковник. – Беспредел полный.
– Это точно, – поддержал начальника майор Богачев.
– В общем, так… Никаких решений пока приниматься не будет, я хочу сначала определиться сам со своей позицией, а потом посмотрим. Все свободны.
Офицеры как по команде, одновременно, поднялись из-за стола и стали торопливо прощаться. Не прошло пяти секунд, как в кабинете остался только Николай Иванович.
– Сергей Владимирович, – сказал майор. – Я зайду попозже насчет материальной помощи семьям Лебедева и Зеленкина?
– Да, конечно…
Когда офицеры покинули кабинет, подполковник встал, подошел к книжному шкафу, открыл створку секретного отделения и извлек из него икону. Он поставил образ на полку и обратился к лику господнему со словами:
– Господи, вразуми раба твоего, научи, что ему делать дальше. Я подозреваю, что в моем отделе «крот», но даже боюсь об этом думать. Осталось пятеро офицеров: Катков Николай Иванович, Богачев, Кулдашин, Юра Семенов и Женя Савин. Не знаю, на кого и думать, столько лет мы проработали вместе, душа в душу. Получается, что я остался один против всех. Говорят, что и один в поле воин, и если ты поможешь мне, то я доведу дело до конца. Я достану эту сволочь, прости, господи, Дергунова. Правда восторжествует, только помоги мне, господи, прошу тебя…
– Быстро! Уезжаем!
Александр заскочил на сиденье моего «Фольксвагена», запахивая серый, в белую полоску, пиджак, левый боковой карман которого был слегка надорван, будто его хозяин зацепился за чей-то любопытный палец. Или наоборот.
– К чему такая спешка? – удивилась я, оглядывая моего клиента.
– Не разговаривай! Заводи движок!
Надо же… Никогда не видела его таким раздраженным. Хотя мы знакомы всего без году неделя.
Александр ежесекундно оглядывался назад, смешно дергая головой, будто и в самом деле чего-то опасался.
«В конце концов, клиент всегда прав», – вздыхая, подумала я.
Двигатель завелся неохотно, словно мужик после обильного застолья, от которого хотят, чтобы он тут же сделал стойку на голове. Это мне не очень понравилось. Я давно не занималась машиной, и, наверное, зря – как бы старушка не подвела в самый неподходящий момент. Так оно и бывает по закону подлости. Да еще клиент сидит рядом и чертыхается.
– Уже уезжаем, – философским тоном, сквозь зубы, произнесла я.
– Скорее! – воскликнул Александр. – Уносим отсюда ноги!
Он схватил меня за коленку и больно ущипнул кожу, сам, наверное, того не желая, просто машинально. Затем, словно опомнившись, убрал руку. Не в моих правилах кричать на всю округу что-то вроде: «Ты сделал мне больно!», но жест Александра мне не понравился.
– Да что случилось? – я тоже повысила голос в ответ. – Куда мы сейчас едем?
– Пока прямо, а там посмотрим! Скорее!
– Хорошо.
Мы отъехали от двухэтажного особняка, неподалеку от которого я провела сорок минут, сидя в своем автомобиле. В зеркало заднего вида было хорошо видно, как мой клиент выбегает из металлических ворот и торопливым шагом двигается к машине. Я подумала, что это происходит от радостного возбуждения по поводу удачного завершения рабочего дня, и не придала особого значения странному поведению Александра. Но вот теперь мне его повадки стали казаться более чем подозрительными.
