Потом все-таки днем его старались не пускать на балкон, но к ночи, когда улица затихала, он ускользал на поиски приключений. Однако больше всего Тигрушку манила Ирина комната, окно которой выходило на глухой двор. И сразу, почти на уровне окна, крыши хозяйственных построек различной вышины. А под крышами какие-то пустые пространства, нам не видимые. Уличных машин в глухом дворе практически не слышно, зато над двором парят и перекрикиваются чайки. Для кота такой двор привлекательнее, чем московский Парк культуры и отдыха имени Горького с его аттракционами. Тут можно – бесплатно и никого не боясь – прыгать с крыши на крышу, охотиться на чаек (якобы), прятаться в каких-то неведомых нам тайниках под крышами. Возвращался он со своих прогулок очень гордый собой и смотрел на нас с укоризной: дескать, что же вы мне не говорили, что существует такая свобода! Во всяком случае, в Виллере Тигрушка проводил времени на свежем воздухе больше, чем Ира. Конечно, с помощью Лизы Ира могла спуститься на набережную, иногда даже посидеть на пляже на раскладном стуле. Сложнее было подниматься, хотя от набережной до Ириного дома метров шестьдесят…
Ладно, мы же договорились, что ведем рассказ не про Иру, а про Тигрушку. Итак, отныне каждое лето он отправлялся с Ирой в Виллер и на крышах под ее окном развлекался как хотел. Ни он, ни Ира не знали, что этих лет осталось раз-два и обчелся.
Летом 2013 года (цифру 13 никогда не любил) Алка сняла нам квартиру в Руаяне, то есть гораздо южнее Нормандии. Маша жаловалась, что мерзнет в Виллере, а в Руаяне ей было получше. Я же днем прятался от солнца и только вечером с удовольствием гулял по нарядным, широким, многолюдным набережным.
Е.в.м.! Я хотел сказать «елки – палки», так как мат в русской литературе запретили. Опять ушел в сторону! Где же Тигрушка? Тигрушка в Виллере, и я к нему и Ире приехал в августе на неделю. Про Тигрушку. Я заметил, что он гораздо меньше времени проводит на крыше, предпочитая Ирину постель или полку с бель ем в ее стенном шкафу. Ира объясняла это возрастом и тем, что он подстраивается под ее ритм жизни. «Какой у Тигрушки возраст? – подумал я. – Возраст скорее у меня. Я уж точно не могу прыгать по крышам и балансировать на перилах балкона». И потом Тигрушка не очень под нее подстраивался. Когда в девять утра я на кухне пил чай, Тигрушка терся об мои ноги, явно выпрашивая дополнительную порцию паштета. Об этой его маленькой нелояльности к хозяйке я Ире не сообщил. Ежедневно выводил Иру гулять, но ничего похожего на наши прежние прогулки. Лишь метров тридцать до ближайшей лавки и еще двадцать до кафе. И это по плоской торговой улице! И потом одно дело – слушать по телефону ее рассказы про бессонницу, другое дело – наблюдать воочию. Повторяю, у меня тоже возраст со свойственными для мужчин особенностями. В три часа ночи я просыпаюсь и, пардон, спешу в туалет. Бухаюсь на кровать, тут же засыпаю. В пять утра – повторение. Я сплю в Лизиной комнате, а туалет – рядом с Ириной. И в три ночи, и в пять утра Ира не спит. У нее горит настольная лампа, Ира читает книгу. Я делаю вид, что этого не вижу, а она будто не замечает моих хождений. И уж совсем мне не нравятся ее жалобы на утренние приступы удушья. Периодически, раз в четыре дня, она ощущает ком в груди, который растет, и ей кажется… Иногда она вызывает врача, очередные таблетки, а что толку?
