– Я вас внимательно слушаю, – первым начал разговор опытный сыскарь: за его плечами числилось не одно раскрытое преступление.
– Тарас хотел жениться на мне, – ответила после некоторого раздумья Наташа. – Сегодня он решился на официальное предложение. Сказал, что это – вопрос жизни и смерти. Но он что-то недоговаривал – это в глазах читалось. Какие-то они у него сегодня тоскливые были. Не как всегда. И очень добрые…. В первый раз в жизни, наверное… Я уже хотела смилостивиться, но остановилась в полушаге от принятия решения. И снова отказала…
– А почему? Простите, что лезу вам в душу, но я пытаюсь выяснить причину, побудившую его совершить самоубийство.
– Он когда-то изнасиловал меня. Дочка моя… Это и его дочка, но она очень сильно больна.
– Вот оно как…, – задумался Ильин, – А почему не заявили на него?
– Жалко стало – и его самого, и маму его…
– Так… А дальше что произошло, после того, как отказали?
– Улыбнулся он грустно-грустно, хотел цветы отдать, но я не взяла… Тогда он встал на колени, поцеловал землю передо мной и сказал: «Прости меня за прошлое,.. Прости за дочку… Я, конечно, сволочь последняя, но не настолько, чтобы сотворить зло непоправимое…
– Интересно, – капитан каким-то особенным чутьём почувствовал, что находится рядом с важной ниточкой, но никак не мог её нащупать.
– Я положила ладонь на его голову и…. простила… Но не так, чтобы согласиться разделить с ним жизнь… Просто, простила – по-человечески… Он это понял. Встал, посмотрел на меня, как смотрят на икону, и ушёл…
Всё это услышал и, притаившийся в случайном укрытии, Игорь. Возможно, с моральной точки зрения он поступил нехорошо, но журналистская привычка – совать нос, куда не просят – настояла на своём. До его ушей донеслось достаточно, чтобы заинтересоваться. Краем глаза Игорь увидел, приближающуюся Марину, которая отходила к машине, и, приложив палец к губам, сделал ей предостерегающий знак, чтобы она не выдала Ильину с Наташей его нежелательное соседство. Он сам потихоньку покинул лавочку и вдоль забора направился навстречу Марине.
– Ты что там делал? – спросила она – Притаился за кустами, как партизан.
– Я тебе потом расскажу, – сходу заинтриговал её Игорь, – Оказывается, не всё так просто здесь, как кажется с первого взгляда. Поехали в город…
………..
Коротков широкими шагами расхаживал по комнате, сжав кулаки. Если вы когда-нибудь видели воочию свирепого льва, то в этот момент «Куч» ничем от него не отличался. И причиной тому послужило самоубийство «Рыжего», не исполнившего приказ.
– Вот, Гадёныш!!! Вот, сучий потрох!!! – орал он на весь дом, – Сейчас бы своими руками придушил прямо на месте козла!!!
– Что ты паникуешь? – тихо спросил «Дылда», сидевший за столом. В отличии от «Кучерявого» на его лице воцарилось спокойствие, – Теперь уже ничего не изменить. Ну, кинулся он под этот чёртов «Камаз». Значит, так ему на роду написано. И всего-то…
– Дубина ты, «Дылда»! Во-первых, теперь остальные смогут подумать, что меня, самого «Кучерявого», на западло кинуть, как последнего лоха! А во-вторых, мы же не знаем – какой базар там был у них с Наташкой. Может, всё слил ей по доброте душевной…
– Слил бы – давно бы нас с тобой повязали, – возразил «Дылда».
– Не скажи… Посадили поблизости каких-нибудь топтунов и пасут нас, чтобы взять по существу… Надо Наташку валить…, – наконец он произнёс то, что напрашивалось с самого начала, что он хотел вдолбить недоумку «Дылде», который, по его мнению, уже в штаны наложил. И чего он его терпит? Тоже пора избавляться от «собственной тени». Какой-то он мутноватый – чует сердце. Раньше ведь с городской «братвой» кентовался, а потом вдруг к нему пожаловал: мол, не по нутру ему устарелые правила «законников». То нельзя, это нельзя… «Ладно, позже решу вопрос с «Дылдой», а пока Натаху отправим вслед за её несостоявшимся трахарем…», – Коротков поставил жирную точку в конце непростых раздумий.
