Тихий русский - страница 16

Миленькая должна была получится повестушка – чисто рыночной направленности. Геныч уже написал пробную первую главку и, как он это всегда делал, – чёткую неожиданную концовку. Оставался сущий пустяк – серединка, которая связала бы начальную бредовину с финальной ахинеей.

И тут у Геныча заколодило. Будто кто-то нашёптывал тихонечко в его отмороженные давным-давно уши:

– Отступись от богомерзкой затеи, выбрось непотребный синопсис на помойку и забудь о едва не совершённом тяжком грехе.

Этим «кто-то» оказался не Господь Бог, а Его Величество Страх. Считавшийся среди знавших его людей фрондёром, интеллектуальным забиякой, провокатором и внутренним эмигрантом Геныч сделал неприятное открытие: по большому, «гамбургскому» счёту, он ничем не отличается от агрессивно-послушного муромского большинства.

Вот это импеданс, вот это патология!

Повесть ешё не написана, а он уже наложил в свои поношенные штаны в «предвкушении» оргвыводов компетентных органов. Интересная деталь: сам-то президент Владлен Бездорогин, на которого виртуально, на страницах повести, поднимает руку герострат-инженеришко, тоже является выходцем из закрытой «конюшни» гэбистов, причем выходцем недавним! Как-то он воспримет этот инфернальный сон-не-сон, намёк-не-намёк, аллюзию-не-аллюзию?

Пока обладающий развитым воображением Геныч отстирывал брюки, не страдающие комплексом вины и неполноценности писаки опередили затюканного, как апостол из известного театрального спектакля, провинциала. Популярный ежемесячник «Секреты Полишинеля» опубликовал отрывок из романа двух расторопных французиков, в котором описывалась самая захватывающая из всех на свете охот – охота на человека. Этим человеком был президент России.

Но для Геныча это ничего не меняло: скандальная публикация состоялась, когда он уже налудил несколько десятков страниц своего мрачного потенциального хита. Мнимый приоритет «галльских петухов» его не смутил. Он знал, что с учётом теперешней быстроты письма, с какою работают профессионалы, чужестранцы начали работу над своей книгой после того, как «сам себе худсовет» Геныч утвердил фабулу и сюжет русского лувсепока. Читать чужую книгу он не собирался, не боялся и втёмную попасть в чужой проторенный след. Французы вели повествование от лица «верхов, которые не хотели жить по-старому», а Геныч смотрел на проблему ликвидации президента со стороны «низов, которые жить по-старому не могли».

Се ля ви, господа «лягушатники».

Сейчас в его голове теснились вызванные им к жизни образы героев богомерзкой книги. Работа над ней была в самом разгаре, и ни один человек, включая Генкину великомученицу-жену, не ведал, на что и на кого замахнулся изверившийся провинциальный терминатор…

Геныч миновал два мусорных бака, установленных на обочине так, чтобы автомобилистам было сподручно выбрасывать мусор не выходя из машины, в какую бы сторону они ни ехали. Но и автомобилисты, и безлошадные обыватели всё время промахивались, поэтому обочины постепенно превратились в свалку отходов.

За импровизированным футбольным полем с воротами без сетки, у подножия естественной горы возвышалась неопрятная гора искусственная – так мог бы выглядеть взорванный террористами жилой дом. В самом деле, громадная куча досок, щебня и кирпича ещё совсем недавно была домом – очень старым и нежилым. До революции дом был и назывался публичным – замечательная, надо сказать, институция! Много лет он мозолил глаза местным перестроечным и постперестроечным властям, намекая на их, властей, полную проституированность. Власть не выдержала издевательства и распорядилась снести пустующее здание – утёрла нос террористам.