Я видела, как взрыв забрал сотни жизней, слышала крики. Долго прятаться не смогла и выбежала из кофейни, расположенной в подвале жилого дома, куда я зашла выпить кофе перед поездом. Забыв обо всём, в тот день я прошла неофициальную военную подготовку в центре города, оказывая первую помощь до прибытия парамедиков.
С того дня небо утратило былую непорочную красоту и стало злым, жестоким и опасным.
Сейчас я в окрестностях одного небольшого города – Збарош, который разросся с прибытием новых жителей. Здесь славенская армия готовилась к обороне столицы. Наш гарнизон стоял на подступах к ней.
Николас Аргинский – главнокомандующий нашей армией и президент в мирное время – только вчера находился здесь с визитом. Он лично пожал мне руку, поблагодарил за добросовестную работу и сказал напоследок, что я – достойная дочь своего отца.
– Хочешь узнать последние новости с фронта? – опять вторглась в мои размышления Анна.
Я с опаской подметила, что глаза подруги загорелись новым огнём. Чуть наклонившись ко мне, она подмигнула и слегка кивнула в сторону. Я перевела взгляд и тут же вскочила. К нам приближался знакомый молодой лейтенант.
Я улыбнулась, привычно моля Анну о помощи, чтобы покинуть это место и не встречаться с ним.
– Уже поздно, дорогая! – пропела она и хохотнула.
– Кажется, нам пора готовиться к ночной смене, Анна, – слишком громко произнесла я, не поворачивая головы в сторону парня.
– Вивьен! – окликнул меня его голос.
Я остановилась и вымученно улыбнулась.
– Эх, не успела! – прошептала мне в ухо Анна и чмокнула в щёку. – Рада встрече, лейтенант Пакош! – обратилась она уже к нему и тут же упорхнула, пританцовывая.
– Добрый вечер, Даниэль.
Обернувшись, я встретилась взглядом с янтарными глазами молодого офицера.
– Я думала, ты ещё на задании и вернёшься только завтра.
– Почему мне кажется, что ты надеялась на это? – в его голосе прозвучал едва заметный намёк на печаль.
– Потому что мужчины склонны к преувеличенному пессимизму, – подавляя яростные угрызения совести, ответила я.
Лейтенант Даниэль Пакош уделял мне знаки внимания ещё до войны и частенько захаживал в гости, будучи другом и однокурсником брата. Он весьма хорош собой, с копной светлых волос и ямочками на щеках, когда улыбается. Отец всегда хвалил его рвение к учёбе и офицерскому званию.
Даниэль перестал улыбаться и сделал ещё шаг ко мне:
– Да, мы способны на это. Особенно если по уши влюблены. Вивьен, ты обещала мне танец. Помнишь?
Помню. Вот поэтому и хотела сбежать.
Однако всё-таки вложила ладонь в его протянутую руку.
Он вновь улыбнулся и повёл меня в центр танцующих пар. Как специально, заиграла медленная мелодия. По Даниэлю вздыхали почти все местные барышни. Явно, открыто и без стеснения. Но, казалось, он не замечал никого, кроме меня. Откуда же такое основательное подозрение, что замечает он не мою личность, а всё то, что предлагает моя фамилия и звание отца?
– Ты грустишь. Почему? – уже обнимая меня в танце, поинтересовался он.
– Я думаю, сейчас все грустят. Это общая грусть, которая пришла в наши мысли с войной.
– Ты права. Но уныние – это тоже наш враг, с ним победу одержать сложнее.
– Мы отступаем, – прошептала я. – Почему нет подкрепления? Где солдаты Ойльма? Где армия Цезаря Власто? Где их хвалёные стратеги? Почему они так агрессивно выступали против Кайзера, а теперь спокойно смотрят, как мы теряем наши земли?!
