#тихийпикет - страница 3

Все эти акции так или иначе ставят автора в позицию не героя или судьи, который противостоит обществу и отделен от него, а собеседника или собеседницы, которые в общество включены. Такая позиция отчасти напоминает эстетику «тихого» активизма восточноевропейских художников 1970–80-х годов, но резко отличается от них в одном отношении – а именно в принципиальном повышении роли коммуникации между людьми.

«Тихий пикет» с его диалогичностью, отказом от претензий художника/цы на особый, исключительный статус помогает выработать антигероическую и при этом нонконформистскую позицию в современном искусстве.

В целом на протяжении 1990–2010-х годов в мировом искусстве стали резко более заметными два процесса, которые «вызревали» в нем на протяжении всего ХХ века. Первый – это размывание граней между художником и нехудожником, возможность для самых разных людей принять участие в создании произведения искусства – как у добровольцев, танцевавших с авоськами в руках в проекте Дебры Келли. Второй процесс – это превращение повседневных взаимодействий между людьми в материал для работы художника, который стремится сделать эти взаимодействия видимыми, заметными (как Риркрит Тиравания) или изменить, как Деллер: разговоры вокруг сгоревшей машины помогали изменить и представления о войне в Ираке и о самом Ираке, сложившиеся в американском обществе. На пересечении между ними формируются новые типы искусства, которые называют коллаборативным или диалогическим[11] или, – что, наверное, будет звучать здесь еще точнее, – искусством встречи[12].

В разговорах, которые описывают участники «Тихого пикета», можно заметить довольно частый мотив: те, кто сочувствует авторам плакатов, говорят – «но ведь этим ничего не изменишь», или, если им попадаются оптимисты, – о том, что «нужно же с чего-то начинать». Не оспаривая второй точки зрения, добавлю, что акция Серенко уже произвела некоторый эффект. Она изменяет сами способы общения между людьми, на что постоянно обращают внимания и сами участники «Тихого пикета», и их собеседницы/собеседники.

Прежде всего для того чтобы включиться в деятельность «Тихого пикета», нужно было преодолеть страх: стать иным/иной в толпе, выделиться, привлечь к себе внимание – и вдобавок нарушить общепринятую норму, которая предписывает не обсуждать болезненные для общества вопросы, не называть их вслух, не пытаться их проблематизировать. О преодолении страха, сильном волнении, чувстве опасности, о пересечении невидимой преграды подробно пишут сразу несколько участниц/участников «Тихого пикета» – и эти страницы для меня относятся к самым важным в книге. Страх приходится преодолевать тем больший, чем более табуированная тема выносится на плакат, и судя по тому, что здесь описано, к наиболее взрывоопасным относятся вопросы о правах ЛГБТ и о домашнем насилии в отношении женщин и детей.

Опыт преодоления такой невидимой преграды у ста с небольшим молодых людей – вроде бы совсем не великое событие в масштабах большой страны, но из деятельности «Тихого пикета» становится понятно, что это вообще возможно: вступить в коммуникацию с другими людьми о том, что тебя беспокоит больше всего, при всей рискованности такого разговора в нынешней России.

«– Знаете, я заметил, что сейчас вообще мало люди с разными взглядами разговаривают.

– Ну так да, об этом и проект! У меня нет задачи вас в чем-то убедить, у меня задача сделать проблему видимой, а потом человек пусть сам решает, как к ней относиться».