Тихое место - страница 12

Наконец, тень отступила. Но тут я услышала, что Руби спускается по лестнице, скрипнула задняя дверь. Я села в постели: куда она собралась? Что у нее на уме? Часы на моем столике, как надежный свидетель, отмеряли время.

Может, я зря беспокоюсь? Что-то хочу прочесть между строк? А она всего-навсего вышла подышать свежим воздухом, это ведь так понятно.

Но из головы не шли мысли о той ночи, к которой мы были вынуждены возвращаться и с полицией, и сами. Тогда я и услышала, что так же скрипнула задняя дверь, а потом включилась вода в душе – около двух ночи.

В тот момент у меня не возникло никаких подозрений. Даже когда нашли тела.

Поначалу никто не испугался. Все были потрясены, это да. Огорчены, конечно. Но страха не было. Если чего-то и боялись, то себя. Боялись, что упустили нечто важное. Когда Брэндона и Фиону нашли мертвыми, мы еще не знали, что это преступление – разве что убийство-самоубийство на бытовой почве (и мы могли направить следствие по любому из этих путей). Если это и преступление, то локальное.

Но постепенно, через несколько дней, картинка изменилась.

Детектора угарного газа – такой стоял в каждом доме – на своем месте не оказалось, его в доме вообще не было.

Полиция обошла всех в округе: где мы были той ночью, что слышали, на что обратили внимание. Наконец стало ясно: в доме, кроме Брэндона и Фионы Труэтт, был кто-то еще.

И этот кто-то их убил.

Когда утром я спустилась на кухню, Руби уже готовила завтрак: тосты, яичница, кубики вчерашнего арбуза в миске. Я выжидала у себя в комнате, приняла душ, проверила, что на доске объявлений написали соседи, выглянула в окно посмотреть, нет ли чего подозрительного. Мне предстоял еще один день с Руби в моем доме – как с этим справиться?

– Доброе утро! – встретила она меня.

На столе уже стоят две кружки кофе, у ног Руби Кода из своей мисочки ест свежий корм. Бодрый голос, легкая улыбка – наверное, одну чашку кофе она уже выпила. На ней моя старая футболка, спортивные шорты, косметики нет, волосы собраны в тугой хвост. Кожа чуть бронзовая от солнца, но порозовела на щеках и у переносицы.

– Ого! – Она вытянула руку и прижала к моей шее два холодных пальца. – Ты обгорела.

Я и сама это поняла, стоя под горячей струей в душе.

– Давно проснулась? – спросила я, взяв протянутую мне кружку. Все как раньше. Роли расписаны.

– Более или менее. Наверное, тело привыкло к ранним подъемам и не знает, куда себя девать.

Она склонила голову набок, будто ждала, что я задам следующий вопрос.

В соседнем доме, спасая меня, затрещала газонокосилка, и я выглянула в окно над раковиной. На этой неделе косить траву возле пустого дома была очередь Шарлотты, поэтому там была одна из ее дочерей-подростков. Издалека я всегда различала их с трудом. Одной семнадцать, другой восемнадцать, у обеих длинные каштановые волосы, длинные белые ноги и нервная привычка во время разговора теребить кончики прядей.