Словно и не прошло столько времени. Руби всегда была такой: обаятельной, непредсказуемой. Завораживающей, как сказал прокурор. Все мы – жертвы, нас нельзя винить в том, что мы выступили единым фронтом.
Я часто это повторяла, пытаясь оправдать себя.
Вскоре я поняла, зачем она выспрашивает, кто не уехал и уезжать не собирается. Руби решила остаться здесь.
По правде говоря, я не задумывалась над тем, куда она отправится после освобождения. Мне и в голову не приходило, что она захочет вернуться сюда – после всего, что здесь произошло. Последний раз мы разговаривали в суде, я давала показания, да и это разговором не назовешь – когда я проходила мимо, она одними губами сказала мне «спасибо».
Я сделала вид, что не заметила.
Я могла бы предположить, что она поедет к отцу во Флориду. Или забьется в какой-нибудь гостиничный номер, который оплатят юристы, что ее вызволили, будет выяснять подробности дела со своим адвокатом. Или просто исчезнет с концами – вот он, шанс начать жизнь с чистого листа, объявиться где-нибудь у черта на рогах совершенно новым человеком. Человеком без прошлого.
Я взглянула на часы над холодильником – стрелки переползли за полдень – и нервно постучала пальцами по крышке стола.
– Ждешь кого-то? – спросила она, снова оглядев стол с угощением.
Я покачала головой.
– Хотела отнести это к бассейну.
– Отличная мысль. Бассейна мне точно не хватало.
Внутри у меня все оборвалось. Конечно, ей многого не хватало: холодного воздуха из холодильника, бассейна, меня. Так и будет все перечислять, поигрывая ножом?
– Я сейчас, – сказала она и пошла в туалет у основания лестницы.
Едва она вышла из комнаты, я вымыла нож – это уж слишком, лежит себе молча на столе, словно издевается над нами. Я подхватила телефон, проглядела набежавшие сообщения.
От Тейт: Почему не сказала, что она возвращается?
От Шарлотты: Позвони.
Они уже знают.
Но отвечать им я не стала, а быстро настрочила Маку дрожащими от адреналина пальцами: Не приходи.
Интересно, она надолго? Вещи Руби стояли возле входа в кухню. Может, напрямую не спрашивать, сама догадаюсь? Из туалета доносились звуки бегущей воды, но в доме было до жути тихо. Где-то наверху с дивана спрыгнула кошка, Кода, в деревьях за домом глухо стрекотали цикады.
Я медленно расстегнула ее сумку, что побольше, заглянула внутрь. Пусто.
– Харпер?
Я быстро отдернула руку, зацепив пальцем молнию. Голос Руби долетел с верхней площадки лестницы, но с места, где я стояла, была видна только ее тень. Вряд ли под таким углом она что-то видела?
Я отошла от ее сумок, и она тут же появилась, медленно спускаясь по лестнице, скользя рукой по перилам.
– Хочешь мне что-то сказать?
Про ее голос говорили в ходе расследования: кто-то назвал его завораживающим, кто-то – коварным или даже злобным. Но сейчас все эти интонации слились вместе, голос словно вибрацией отражался от лезвия бритвы. Он так или иначе заставлял тебя насторожиться и настроиться на волну Руби.
– О чем? – спросила я, слыша биение своего сердца. Мне было что ей сказать:
Все до сих пор считают тебя виновной.
Не знаю, зачем тебя сюда принесло.
Я спала с твоим бывшим.
– Мои вещи, Харпер. Где мои вещи?
– А-а… – Я еще не успела ей рассказать. Да и не думала, что этот вопрос возникнет. Что она будет ждать чего-то другого. – Я говорила с твоим отцом. После всего.
Она замерла у нижней ступеньки, вопросительно подняла бровь:
