– Я с тобой никуда не поеду.
– Ты даже не хочешь выслушать меня?
– Говори. Потом я решу, стоит мне садиться в твою машину или нет.
Эйдан вновь взглянул на Ривьеру и Бауман (главным образом на Лизу) и, смотря в их сторону, произнес:
– Если ты сейчас же не сядешь в машину, то я уеду из вашего города, и мы больше никогда не увидимся.
Услышать такое в ответ Шэрилл не ожидала, а потому испытала испуг. Она понимала, что в сказанных словах не было ни доли шутки и что он исполнит обещанное, если она ослушается его, и все же голос гордости еще имел в ней власть.
– Ты этого не сделаешь. А если и сделаешь, то мне до тебя нет никакого дела.
– Так ли это? – спросил он и фальшиво улыбнулся.
Шэрилл оказалась в тупике. Ей хотелось показать ему, что она сильна, что он не властен над ней, что она ему нужнее, чем он ей.…Но не смогла.
Она опустила голову, признав свое поражение, и села на пассажирское сидение.
– Шэрилл! – прокричала Лиза. – Не делай этого, Шэрилл!
Но тщетно. Шэрилл даже не обернулась. Эйдан, довольный собой, захлопнул дверцу и перешел на водительскую сторону.
Когда «Порше» скрылся из виду, Лиза гневно, из-под бровей, посмотрела на Ривьеру:
– Трус!
– А я здесь причем? – обескуражено спросил Айвэн.
– Ты дал ему увезти ее!
– И как я ему мог помешать?!– обиженно поинтересовался он.
– Ты пацан или кто? – коротко бросила Лиза и направилась к остановке.
– Ну, Лиза, брось! – побрел он за ней. – От меня ведь ничего не зависело! Лиза!.. Ну, Лиза!
2.
К началу пятого солнце начало медленно садиться за горизонт, окрашивая вершины гор нежным оранжево-розовым сиянием. Кучевые облака пропали, им на замену пришли высокослоистые, которые также благодаря угасающему светилу, обрели бледно-розовый оттенок.
Ричард остановил «Крайслер» перед небольшим белым домиком, переднюю стену которого в большей степени занимало окно в виде полукруга. Открыв заднюю дверцу, он взял под мышки два бумажных пакета, в которых хранились закупленные продукты из продовольственного магазина на углу Грин-стрит и Аллеей Славы.
Прежде, чем он дошел до ступеней, дверь дома открылась, а на пороге появилась прекрасная юная девушка с сияющей улыбкой на губах. Одной рукой она придерживала свой округлый живот, а другую прижимала к пояснице.
– Здравствуй, Мэган.
– Мистер Уивер, мне даже неловко…
Мэган Хэллоуэй было всего двадцать два года, и была она на седьмом месяце беременности. Мэг запомнилась Ричарду еще в первые дни переезда его семьи в Сайлэнс-Лэйк. Ей было тогда всего тринадцать, но уже тогда было понятно, что со временем она превратится из смазливой девчушки в прекрасную женщину.
Ее мать умерла при родах, а отец оставил малютку у своей тещи и исчез в неизвестном направлении. Ее бабушка уже была старой, когда это произошло, и стала еще старее, когда семейство Уиверов переехало в Сиэль, но она была хорошим человеком, а потому не отказалась от внучки и вырастила ее сама. Каким трудом ей это удалось, Ричард мог только догадываться. Она с трудом передвигалась по дому, но узнав, что в их город переехала молодая семья, она приготовила пирог и попросила Мэг отнести его им.
Ричард в мельчайших подробностях помнил тот день, когда маленькая Мэг оказалась перед дверью их дома с пирогом в руках, в легком желтом платьице с синими и красными цветочками, глядящая на него своими огромными черными глазищами снизу вверх. В ее глазах дрожал испуг, пухленькие губки были слегка приоткрыты, а густые черные волосы были завязаны в две косички, причем было это сделано криво. Увидев такую картину, чета Уиверов не смогла не растрогаться и не пожалеть ее.
