– Узнаю. Вы – Караваев. И еще пробудете Караваевым какое-то время. А вот потом начнутся очень большие сложности для всех нас… Ответьте на один вопрос: вы помните своего контролера? Помните или нет? У вас нет амнезии? Вы должны были его видеть и запомнить – хотя бы в тот момент, когда он брал вас под пси-контроль.
Роюсь в памяти. Контролер? Должен помнить. Иначе кто меня водил на пси-поводке все эти месяцы… Но… но… никакого контролера я не видел. Просто я полюбил истину… я разом полюбил истину. Истина сладка, истина прекрасна! Дети ее свободны!
В голове как будто разорвалась граната. Кажется, я застонал.
– Живее!
Он еще кричит на меня.
– Дайте обезболивающее… Умоляю, мать вашу, мужики, вы что, не люди? Не помню своего контролера. Какой-то был, не могло не быть… Иначе как же я там… Но не помню.
Очень хорошо, что никто, кроме меня, не знает, «как же я там».
Убивал.
Жрал человечину.
И, кажется, трахал кого ни попадя… Или нет? Не помню наверняка. Ну, хоть это…
Катя… Господи… Катя… Простите меня вы оба. Я с ума схожу!
Но я ведь всё это делал ради сияющей истины! Нет ничего слаще истины. Мы любим ее…
– Еще раз, – настаивает Терех, – четко подтвердите, что не видели и не знаете своего контролера.
Я начинаю выть. И сквозь собственный вой едва могу сказать: не видел, не знаю.
Голова кружится, в глазах становится мутно.
Тем временем Терех очень вежливо отдает распоряжения:
– Ни в коем случае не распаковывать Караваева. Это раб Зоны. Еще один раб Зоны. Вася, сходи к Верочке, нужен полный шприц триметазона. А? Оно же – «колотушка». Так – ясно? Григорьев, осторожно подойдите и привяжите еще крепче там, где отвязали. Не бойтесь, я держу его под прицелом. Господин майор, пожалуйста, свяжитесь с большой землей. Нам нужен вертолет самое позднее через два часа. Но лучше – раньше. Если до исхода названного срока мы не переправим это существо из Зоны, его придется убить. И еще, если вам не трудно, свяжитесь с доктором Михайловым. В наших кругах это весьма значительная величина, выйдет странно, что мы не сообщили об обнаружении пропавшего сотрудника из его Центра.
Существо? Да что он тут мелет про меня?!
Старшой отвечает:
– Хорошо. Соответствующие распоряжения будут отданы, Александр Евгеньевич. Но вы должны помнить, в Уставе российской армии сохранено официальное обращение к офицерам со словом «товарищ». Я настаиваю: «товарищ», а не «господин».
– Да, конечно, товарищ майор. Разумеется, товарищ майор. Почему бы нет, товарищ майор.
Товарищ майор, красный, как знамя социализма, уходит.
Раб Зоны – что за хреновина такая?
Мне, наконец, делают укол. Господи, Господи, как хорошо! Отпускает понемногу… Всё, отпустило. «Колотушка» – сильная штука. И очень, очень неполезная, по большому счету.
Надо бы привести их всех в наше жилище. Славные выйдут дети истины! Я слышал женское имя, стало быть, у нас будет новая сестра.
Что за чушь?! Что за дурь?! Да что за с-сука?! Я же здесь, я человек, я нормальный!
– Вы можете со мной разговаривать спокойно и разумно? – спрашивает Терех.
– Д-да… Со мной творится… какая-то…
– По этой причине, Тимофей Дмитриевич, пока вы здесь, я ни на секунду не выпущу вас из-под прицела. Даже если вам потребуется испражниться, извините, этим делом вы займетесь под дулом автомата. А лучше – двух автоматов… Григорьев, сходите в оружейку, возьмите свой личный ствол и идите сюда. Желательно, побыстрее.
