Продавщица приветливо улыбнулась Наташе, показала ей ряд с пуховиками и отошла к другой покупательнице, выбиравшей брюки.
Наташа отобрала для примерки сразу три пуховика, и зашла в свободную примерочную. Скрипнула дверь, звякнул колокольчик. Потопали на коврике у двери каблучки, сбивая снег. Через пару минут звякнули колечки шторы в соседней кабине. Раздалось характерное попискивание телефона и тихий женский голос:
– Ну, что? Ты узнал? Это точно она?
Очевидно ответ ее не порадовал.
– И что? Ты всегда так. Я что, одна должна обо всем помнить? И кто нам только такую подлянку подложил?
*
Пауза. Наташа застыла в неудобной позе, с висящим на локтях пуховиком, который она собиралась примерить; одна нога стоит на носке. Не лучшая позиция для продолжительного пребывания, но в десанте в засаде приходилось подолгу сохранять неподвижность в любой позе – часами, на дереве, за камнями, в болоте у берега, в полуразбитом доме, скрючившись у окна. Неловкое движение, кашель или бряцанье автомата могло погубить всю группу. И десантники в первый год службы обучались до поры становиться недвижимыми и неслышными, забывая о неудобствах. И сейчас служебные навыки снова пригодились.
– Все было так хорошо продумано, – шипела невидимая Наташе женщина, – почему вышла такая накладка? Ты, конечно, ничего не знаешь. Я одна должна была все прощупывать и учитывать. Ну ладно. Вырулим как-то. Господи, как же он меня достал. Всю бы жизнь тут сидел, оленями любовался! А я их уже видеть не могу. И тундру эту тоже, и комарье это чертово… Не беспокойся, я в "Берлоге", тут в это время затишье, можно спокойно перетереть, никто уши греть не будет. Ладно, до вечера. Мне еще надо будет узнать, когда можно получить страховку. Хоть какая-то польза от этого восторженного кретина… Да ну?! И где мне здесь тратить эти деньги? Тут и магазинов-то нормальных нет, сплошное "мэйд ин здеся", самострок на коленке! Только на "Вайлдберрис" и "Озоне" можно что-то получше найти. Вот уж точно берлога, – женщина гадко хихикнула. – Не город, а сплошная берлога!
Наташе захотелось пнуть эту дамочку берцем под задницу от обиды за Воркуту. Город уже успел ей понравиться, и неприятно было слышать, как какая-то мещаночка, недовольная отсутствием бутиков от-кутюр, костерит его почем зря. "Да кто ты сама такая, что позволяешь себе такие высказывания? Курица!"
К кабинкам подошла девушка-продавец, что-то негромко спросила, и сварливая посетительница резко ответила ей:
– Нет, вы не можете мне помочь потому, что я сама знаю, что мне нужно! Без нянек обойдусь! А вы еще и лезете все время под руку с вопросами, осмотреться не даете! Заберите все это, я ничего не выбрала!
Наташа приоткрыла шторку. К выходу царственной походкой шествовала высокая молодая женщина в элегантном меховом пальто и обтягивающих длинные ноги зимних джинсах, гордо постукивая каблучками отороченных мехом сапожек. Копна золотистых холеных кудрей золотилась в свете ламп. Растерянная продавщица волокла обратно в зал охапку отвергнутых вещей.
У дверей склочница обернулась и выпустила последний залп своим тщательно подрисованным ротиком в форме сердечка:
– Даже примерить вещи нормально не дали! Полезли с вопросами! Терпеть этого не могу!
Дверь захлопнулась.
– Вот как, – ожила кассирша, – умная. И как быстро смылась, пока ей не ответили!
– Нормально, – обиженно сказала продавщица, неся обратно в зал свитера и брюки, – а если бы я не спросила, она бы нажаловалась, что ей внимания не уделили. Есть такие люди…
