– Да тут уже давно все иначе, – рассмеялась Наташа, когда мать осторожно высказала ей все это. Взъерошив почти сухие короткие волосы, Наташа прошлась по гостиной, плюхнулась в широкое кожаное кресло, из которого открывался прекрасный вид за окном – Центральная площадь, ярко иллюминированная; светится вывеска "Воркутауголь" на фронтоне высотки напротив. – Нормальный современный город, нормальные люди… Гостиница в самом центре, иллюминация, как на Невском, мэрия рядом, кофейни на каждом шагу… Ты не поверишь, сегодня я на ужин ела оленину и брусничный пирог в ресторане! И вдохновение пришло, а то сидя долго дома, ничего качественного не придумаешь… Погуляю тут, посмотрю город и окрестности, с новыми людьми пообщаюсь, может, еще и бестселлер напишу! А то мне уже вторую книгу подряд хейтеры в комментах верещат, что моими романами только мух бить хорошо, да и редактор замечает, что у меня творческий застой и сюжет за уши притянут.
– Дай-то Бог нашему теляти волка съесть. Но все же будь там осторожнее. А то раньше про Воркуту такое говорили…
– Ладно, мама. Медведи тут по улицам не ходят, да и народ спокойный, работящий. Асоциальному элементу тут негде разгуляться – холодно. Да и вечерами я буду в номере за столом с тетрадью сидеть, а не болтаться по незнакомым местам.
"Мама словно чувствует, что я опять тут в историю влезла. Пока сама не понимаю, в какую именно, но выясню… Только маме подробностей сообщать не буду. Она за меня уже выше крыши переволновалась в свое время!"
"Доехала нормально, – ответила она Уланову, – уже в гостинице. Завтра пойду давать показания. Тут пока холодно, но местные говорят, что весна уже не за горами".
"Привет, Фима. Нет, тундра пока не надела весенний наряд, – отстучала она ответ Когану, – но это уже вопрос недели-другой. Съездила туда, где вы с Беллой зимой зажигали. Красивый овраг. Ресторан тоже хорош. Купила пуховик в "Берлоге". Белле с Ташей привет!"
Волосы уже совершенно высохли, но все же, выходя из номера, Наташа натянула шапку и капюшон.
Сквер перед гостиницей и здание кинотеатра и торговой галереи "Каскад" сияли и переливались мириадами разноцветных лампочек. За сквером так же сверкала огнями площадь и шумела центральная улица. Где-то в отдалении тарахтел состав – наверное, товарняк с углем.
Морозец сразу защипал Наташины щеки. На пятачке перед отелем она была одна – захватывающее ощущение одиночества в центре города; в Питере никогда такого не бывает…
Но тут из дверей с аляпистой неоновой вывеской выскочили трое шумно хохочущих парней, и иллюзия одиночества сразу пропала. Горланя "Владимирский централ", парни скрылись в сквере. На крыльце "Каскада" появился еще один, с картонным стаканчиком, над которым стоял столб густого пара. Черная куртка, лыжные очки, подбородок прикрыт высоким воротником свитера.
"Чудила, – подумала Наташа, – чем таскаться за мной повсюду, сходи лучше в "Берлогу", утеплись, пока ничего себе не отморозил! В твоем полупендрике тут только простужаться хорошо! И чего тебе от меня надо?" – она уже не напрягалась при виде парня в очках. Льдиной в нее запустил точно не он. Обломок сосульки вылетел из кустов уже ПОСЛЕ того, как парень в капюшоне сел в автобус и укатил. И оторванный Бертом лоскут раньше был частью сиреневого пуховика, очень похожего на те, которые продаются в "Берлоге" – значит, хозяин – кто-то из местных. Либо экстравагантный мужчина, предпочитающий нежные оттенки в одежде, может даже представитель нетрадиционной ориентации, либо женщина. Второе – скорее всего.
