Инна зевнула в ладошку. Ее равнодушное любопытство было неприятно Ане, и она обиженно замолчала.
*
Лена открыла глаза. Похоже она немного вздремнула. Ей даже что-то снилось. Сознание уже работало, а тело еще не проснулось и было онемевшее.
Подруги, оберегая ее сон, тихонько шушукались и хихикали.
– …Она, не смущаясь, кликала себя штепселем, – вспомнила Аня.
– В надежде, что кличку подхватят и не придумают что-то более злое? – спросила Инна. – Представляю, при ее росте иметь параметры 88х45х90!
– По нынешним меркам она вовсе невысокая и очень даже стройная. А у тебя какие ассоциации?
– Оглобля, верста коломенская, стропила.
– Приемлемо. Помнишь Ирку, которая в цоколь своей настольной лампы бумажку всовывала, чтобы в ее отсутствие ею никто не пользовался? Так вот она придумала обзывать Олю «глиста в корсете». Вот зараза! Но не привилась ее гадкая кличка.
– Гнида она и есть гнида – передернула плечами Инна. – Черт возьми, это попахивает завистью к Олиной осиной талии. Сочувствую Ирке. У нее, наверное, ее отродясь не было.
– Мы, женщины, бываем слишком на язык остры, – вздохнула Жанна.
Инна рассказывала:
… В НИИ на практике это было. До начала работы оставалось минут десять. Девчонки устроили из лаборатории примерочную: стали выхватывать друг у дружки шляпки и обезьянничать перед зеркалом. Лариса, какую шляпу ни померит – все будто на нее шиты. Тут появилась наша главная модница в шикарном пальто и в восхитительной шляпке. У Лариски глаза загорелись. Поломавшись, Наталья снизошла и величественным жестом сняла с себя парижскую обнову. Лариса надела ее… и все онемели. Перед ними стояла не «тарзанка», а девушка благородных кровей! Лариска сама обалдела от неожиданности и стала упрашивать продать ей сокровище. «Ты же сама видишь, что мне она больше подходит. Я займу денег, переплачу, я буду на всем экономить», – умоляла она Наталью. «Чтобы кто-то выглядел лучше меня? Я в ней на весь город одна единственная, неповторимая» – заносчиво отрезала хозяйка шикарной шляпы и гордо удалилась в свою лабораторию.
Лариска смущенная категоричным отказом принялась примерять шляпу широколицей и узкоглазой сорокалетней лаборантки, на которой это чудо советской моды – где, в каком хламе она ее отрыла? – сидело как первый блин, который всегда комом. Но даже это уродство украсило круглую Ларискину мордашку. Она удивилась, мол, думала, буду на пугало похожа. И тут же нашла объяснение этому явлению: «Я еще в деревне поняла, что шляпы – это мое, и отказывалась напяливать на голову платок, в котором выглядела чучелом. Зимой я одна на всю деревню в мужской шапке ходила, а летом в пилотке из газеты или плела себе широкополые шляпы. Технологию их изготовления сама придумала. Из любой бумаги плела длинную косу, пропуская внутрь медную проволоку от сгоревшего трансформатора, а потом сшивала из нее шляпу по спирали, начиная с тульи. В ней нельзя было под дождь попадать, а от жары она хорошо спасала, лучше платка».
– Инна, ты помнишь, как девчонки, отправляясь на свидание, надевали все лучшее, что находили друг у друга? – спросила Аня.
– До сих пор не могу забыть, как испачкала Валин плащ, а очистить пятна не сумела, разводы остались. Кто же знал, что этот сумасбродный Юрка осмелится прижать меня к смолистому стволу роскошной сосны? – грустно усмехнулась Инна.
– Получила Валя – та, что с математического – за отличную учебу от мамы подарок – прелестный бархатный костюмчик шоколадного цвета. Ее маме, которая работала на химическом заводе, в качестве премии выдали материал, какого в свободной продаже не купить. Лариса с одного взгляда поняла, что он идеально ей подходит: широкая юбка-парашют, строгий блузон с круглым вырезом «под горлышко» под ее длинную шею. Но претендовать на такую дорогую вещь не посмела даже в мыслях, только попросила разочек примерить.
