Начались крики, упреки. «Вот тебе и утонченная изысканная деликатность мужчины. У него духовная жестокость? – подумала я тогда о Дмитрии. – Как, живя в такой ядовитой среде, женской душе сохранить в себе акварельные качества души: нежную волнующую трепетность, незабываемую головокружительность, легкое дыхание?.. А когда-то Зоя говорила: «В обертонах Митиного голоса есть что-то мне очень близкое. Не знавши его, я бы…» Может, и правда женщины воспринимают любимых через голос, а мужчины глазами? Но надежные ли это средства познания человека?
Истинное мужество жить, зная о своей жизни всю правду, зная, что во многом проигрываешь.
Мне почему-то вспомнились вопросы моей бывшей подопечной, во время просмотра фильма «Любовь под дождем». «С мужем не может быть такого интересного отпуска? Свежесть чувств возникает только с чужим человеком, с любовником?» Мы с выпускницей детдома тогда пили чай и долго беседовали «о жизни». Я ей рассказывала о своих подругах и их мужьях. И про Зою, про то как она говорила мужу: «Назови своих демонов по имени и они исчезнут». Но он не признавал своих ошибок. А потом я размышляла: «Какое отношение имеют вопросы этой детдомовской девочки к Дмитрию? Сокурсницы не любовницы, но почему он к ним относится уважительнее, чем к жене?» Этого я до конца не понимала.
Через два дня, провожая меня, Зоя вздыхала: «Злость, даже минутная, разрушает. Я не хочу конфликтов и пытаюсь от них защититься. Но мне все труднее бороться с мужем. И от себя я устаю. А главное, я чувствую, что дистанция между нами с годами все увеличивается, а те редкие дорогие моменты душевной близости, что возникали когда-то в молодости, будто удаляются, словно кто-то по-прежнему нас разделяет. И на сердце у меня никому неприметные слезы, потому что единство душ и душевная щедрость намного сильнее единства умов и интеллектов… И когда фильмы смотрю, своя история все время всплывает, мучает… А раньше мне казалось, что шестьдесят-семьдесят лет – десерт жизни, когда супругам комфортно вместе, когда они могут жить, понимая и ценя друг друга, как хорошие друзья. Но оказывается, даже прошлое присутствие посторонней женщины в семье сквозняком не выветрить. И я все чаще проговариваю внутри себя когда-то глубоко меня тронувшие строки: «Когда дряхлеющие силы нам начинают изменять…»
Чтобы как-то развеять настроение подруги, я пошутила: «Может. мы слишком много требуем от жизни?» Инна как-то рассказывала о своих деревенских соседях: «Он на нее матом. Она в ответ тоже. И продолжают вместе возиться по хозяйству. А вечером сидят на крыльце и дружно орут «Ой цветет калина». И дети рядом веселые, грязные, сопливые. Как кутята. И все счастливы!»
У Зои улыбнуться не получилось.
А в мой первый приезд Дмитрий вообще вел себя несуразно. Скрылся из дома, никому не сказав ни слова, а вернувшись, стал корчить из себя то ли полного дурака, то ли наивного простака. Мол, соседка-врач попросила меня починить кроватку сына ее разведенной сестры. «А почему тайком уехал? Понимал, что ведешь себя предосудительно?» – спросила Зоя. «Какая мелочь! Помог человеку! Соседка меня не раз приглашала к себе давление померять, сердце прослушать», – ответил Дмитрий. «А тебе не приходило в голову, почему из десяти мужчин, проживающих на нашем этаже она заботится только о твоем здоровье? Она уже всех «прощупала» и пришла к выводу, что только тебя сумеет оторвать от семьи и пристроить к своей младшей сестре, потому что ты легко «покупаешься» и продаешься за комплементы». «Не выдумывай! – возмутился Дмитрий. – Она радостно поблагодарила меня, угостила домашним вином и пригласила в воскресенье покататься на лыжах. У них такие прекрасные горки!» «И ты поедешь?» «А почему бы и нет?» – вполне искренне удивился Дмитрий. Мы переглянулись с Зоей и она спросила: «Одного пригласила? А меня? А наших детей? Я никак не могу уговорить тебя покататься на лыжах с сыном, хотя врач настаивал на их лечебном свойстве, а с чужим ребенком ты почему-то мгновенно согласился провести выходной». И конечно же, Дмитрий стал упрекать Зою в предвзятости к соседке, в жесткости, в нелюбви к людям и еще многое в чем…
