– Вспомни хоть один случай.
– Я тебе о своем знакомом поведаю. Давясь слезами, он рассказывал мне о товарище, которого сильно били.
– За что? – уточнила Инна.
– Ни за что. От скуки, от желания поиздеваться над более слабым. Им видно, не хватало острых ощущений. А пьяными его еще до потери пульса насиловали под злые яростные насмешки… Не сбежишь. Кругом море. Товарищ жаловался: «Кто бы знал, как мне плохо! Жизнь и так трудная, зачем ее усложнять и похабить?.. Как человек жесток и не разумен… Хуже животного».
– С тех пор как в армии стали служит зеки, все в ней повернулось в худшую сторону, – вздохнула Инна. – И никто не защитил того парня?
– Знакомый сказал, что не с руки было, мол, что я мог сделать, живя в этой дикой своре?.. Они же гуртом. Самому занять его место?.. Я вынужден был принимать условия их «игры». Такие вот «показательные выступления» и «вольная программа»…
– Какая дикость нравов! Я всех этих гадов порезала бы поодиночке и сама за борт… – в сердцах воскликнула Жанна. – Что с ними миндальничать? Отомстила бы за всех униженных и погубленных. Сколько матерей мне поклонилось бы в ноги!
– Одна деревенская мать мне сказала: «Сына местью не вернешь», – заметила Аня.
– Вот они и продолжают…
– Какая польза от твоей резни? Начальники наверх доложили бы, что псих завелся на корабле, а этих гадов в герои возвели бы. И все, – сказала Инна.
– А Божье возмездие?
– Спит твой Бог. Видно самоустранился, – криво усмехнулась Аня. – Не слышит. Уши ему заложило. Когда-то у Него из головы вылетела мысль о помощи сирым и несчастным, да назад больше не воротилась.
– Кто-нибудь из руководства мог защитить. Не все же они там… – затеребила Жанна Аню.
– Знакомый рассказывал, что их капитан тоже выбирал себе жертву и каждую ночь являлся. Скольких мальчишек изгадил… А когда вышел на гражданку, диссертацию на тему морального облика молодежи накропал. Чужие, высокие и умные слова в свою научную работу переписывал. Потом о нем местный краевед в своей книге хвалу до небес вознес, награды его перечислял. Мой знакомый читал и плевался. Говорил, что хотелось взять финку и в темном переулке… Но подумал: «Что уж теперь, задним числом…» Потом узнал, что зря не угробил. Тот гад, оказывается, еще девушками и девочками занялся… да еще со смертельным исходом. Корил себя мой знакомый, что не взял на себя грех эту сволочь изничтожить… Духу не хватило. Теперь уж поздно, старый, безвредный он.
– А как же органы? – спросила Жанна.
– Нашелся смелый человек. Но гад выкрутился. Доказательств не хватило. И как в нем уживалась жестокость к чужим ребятам и любовь к своим детям? Это я к вопросу о воспитании.
– А как у гитлеровцев? Видно считал, что имеет право издеваться, – зло заметила Инна. – Как сложилась судьба того… которого по кругу?..
– Повесился. Мужчины тоже не все духом Гераклы. Далеко не все железные. Люди ведь… Животные и те по характеру разные, если их ломать… Матери доложили, что за борт смыло, что сам виноват: не выполнял Т.Б.
– Никто не спорит: закрытые сообщества имеют свои негативные… особенности. Сам-то твой знакомый как уберегся?
– Говорил, что «представлял себя в немецком концлагере, считал, что обязан выжить, вернуться домой и возродиться. Отцу хотел рассказать, чтобы знал, куда он послал своего единственного сына для возмужания и выполнения гражданского долга. Он в молодости служил на корабле матросом… Но видно времена настали другие или мне не повезло. Письма любимой девушки поддерживали. Маму жалел. Она гордилась мной. Отличником был в институте по всем предметам, талантов куча. Меня же с четвертого курса забрали. Да только армия в талантах не нуждалась. Те, кто поумнее, по совету опытных товарищей шлангом прикидывались или валенком деревенским, мол, «моя твоя не понимай». А я идейным, дураком был». Самое страшное – погибать в мирное время… да еще и от рук своих соотечественников.
