- А ты жену сильно ревновал?
Генка пожимает плечами:
- Ну, как сильно? Нормально. Как бы без паранойи.
- А если бы она захотела сделать фотки "ню", скажем, в студии, ты бы разрешил ей?
- Чего? - вылупливается на меня Генка. - Ты чё, Оксанк? Решила в модели податься?
- Да я не про себя спрашиваю, - отмахиваюсь я. - Мне интересно просто, разрешил бы ты или нет.
- А кто бы её фоткал?
- Хороший вопрос, - вздыхаю я. - Фотограф, полагаю.
- Мужик?
- Мужик.
Генка качает головой:
- Нет, не разрешил бы.
Я кусаю губу.
- Спасибо, - говорю. - А... А если бы она втайне от тебя это сделала, ты бы сильно обиделся?
- Ну и вопросы у тебя сегодня, Оксанк... - усмехается Генка. - Да хер его знает, если честно. От ситуации зависит. Может вообще расстались бы.
Представляю Пупса, собирающего вещи из-за того, что я позволила себе сняться обнажённой для выставки Артура и мне становится не по себе. Повестись на прихоть заказчика и в итоге разрушить двухлетние отношения - ну не глупо, ли?
Одно я понимаю очень хорошо - принять условие Артура без согласия на то Пупса, я не смогу. Просто потому, что мы в самом начале наших отношений договорились быть честными друг с другом. А получается так, что если я соглашусь втайне от Пупса, значит я скрою от него информацию, касающуюся нас обоих. И по сути я дам понять самой себе, что он не может мне доверять. И неважно, как это называть - по сути эта недомолвка будет предательством. Не сказать о чём-то таком означает именно обмануть. В ином случае можно и измены оправдывать тем, что избранник не знает о них. Нет уж. Я с Пупсом останусь честной, даже если потеряю этот проект.
Я обдумываю всё это в поднимающемся лифте и с ужасом представляю себе картину, где Артур отказывается со мной работать, а Марина Петровна вынуждена доложить об этом генеральному. Собственно говоря, на этом моя карьера в этой компании закончится, а если и не закончится - мне в любом случае очень нескоро доверят руководить проектом такого масштаба.
Если же я доведу этот проект до ума и заказчик останется доволен - передо мной откроются все двери, включая должность креативного директора в нашей дочерней компании. А я очень, очень этого хочу.
Марина Петровна звонит мне, когда я вместе со Львом Борисовичем занимаюсь эскизами наружной рекламы для известной московской школы танцев. Я выхожу в коридор и отвечаю на входящий вызов.
- Я что-то не пойму, Николаева, ты чего это мне не звонишь после встречи с заказчиком? У тебя всё хорошо?
- Вы про "Тирамису"?
- Ты дурочку-то не валяй. Разумеется.
- Всё хорошо, Марина Петровна, я просто заработалась. Танцы, кетчуп...
- Плевать на танцы и кетчуп. Что с "Тирамису"? Я могу на тебя оставить этот проект или нет? Ты сдашь его заказчику через шесть дней?
Я тихонько сглатываю, потому что в горле у меня как-то суховато. Водички бы сейчас попить...
- Николаева, что за пауза? Сдашь или нет?
- Он забраковал эскизы. Хочет "ню" с пирожными. Целевая аудитория - влюблённые пары, концепция - соблазн. Мало секса, говорит, в моих пирожных. Я уже отзвонилась фотографам, там всё окей.
- А где не окей? - подозрительно спрашивает моя начальница.
Голос суровее обычного, а мне и без этого страшно с ней обсуждать ультиматум заказчика. Особенно с учётом этого звонка ей во время переговоров. Она-то согласилась. В отличие от меня. Ну и как бы её ответ мне очевиден.
