Тирамису - страница 26

Моя левая рука полусогнута, прижата к животу. Правая локтем упирается в неё, пальцы прикрывают рот. Я пытаюсь осмыслить происходящее и понимаю, что не могу. Понимаю, что мне вроде бы надо взять флешку и бежать обратно на работу, но вот непонятно теперь - надо ли?

Мне зябко, я ёжусь, обнимаю руками себя за плечи и иду к приоткрытому окну. Закрываю его и поворачиваюсь к Мише. Он сидит на краю кровати, обхватив голову руками, и покачивается взад-вперёд.

Я подхожу недавнему месту преступления и понимаю, что кровать застелена свежим бельём, тем, что мы купили в "Икее" в прошлые выходные. Выбирали его вместе... Шутили, смеялись, целовались там, в этом огромном магазине...

- Миша, - говорю я. - А ты понимаешь вообще, что ты сделал?

Пару секунд он молчит, а затем принимается тихо поскуливать и раскачиваться ещё сильнее.

- Оксенька, ну прости меня... - жалобно произносит он, поворачиваясь ко мне. - Ну блин, я впервые так лоханулся... Оксь, не знаю, что на меня нашло...

Он встаёт с кровати и идёт ко мне, явно желая обнять. Я осекаю его жестом, подлетаю к кровати и срываю с неё простынь с бежевым узором. Комкаю и швыряю в угол комнаты, к шкафу.

- Ты, блядь, понимаешь, ЧТО ты натворил, Миша?! - ору я.

Одну за другой я хватаю статуэтки фарфоровых зверюшек с полки, которых мы покупали для нашей коллекции и которые двумя стройными рядами стоят на полке шкафа и швыряю их в стену. Медведей, оленей, барсуков, мышей.... Они разлетаются на мелкие осколки. При этом я что-то ору про преданность, про доверие, про то, что мне больно...

Пупс тупо, осоловело смотрит на меня, затем на его лице появляется что-то вроде сочувствия и он пытается обнять меня. Я отпихиваю его и ору. По щекам текут слёзы. Я бросаю в стену будильник, он жалобно звякнув, взрывается мелкими детальками, и падает на пол. Пупс хватает меня за левую руку и я, резко развернувшись, влепляю ему звонкую пощёчину.

Мишкино лицо искажается злобой, он замахивается на меня и я, вздёрнув вверх подбородок, выплёвываю:

- Посмей только...

Играя желваками, Мишка медленно опускает руку, затем стремительно выходит из комнаты и хлопает зазвеневшей стеклом дверью. Спустя минуту хлопает входной.

Я опускаюсь у стены на пол, прижимаю к груди колени, обхватываю их руками и реву.

7. Глава 6. "Опустошённость и растерянность"

Я иду по городскому тротуару вдоль шоссе к дальней автобусной остановке. Просто, чтобы прогуляться подольше, привести и нервы и мысли в порядок.

Мимо снуют прохожие, шумно проезжают туда-сюда автомобили, летают над головой птицы. Дует свежий, прохладный ветер. Здесь, возле парка воздух вполне приятный, с запахом мокрой после дождя листвы.

Дав волю слезам, я умылась холодной водой, выпила валерьянки, взяла забытую флешку, и вышла из дома. И всю дорогу теперь меня одолевает одна-единственная мысль: Что же мне теперь делать? Но эта мысль только кажется простой - в ней чего только нет: и личная жизнь моя, и работа и проект "Тирамису". Что мне сказать Артуру? Что мне сказать ему теперь? Теперь же я вроде как свободная женщина, не связанная отношениями. По крайней мере у меня нет никакого желания продолжать отношения с Мишей и считать себя его девушкой. Но при этом я по прежнему не чувствую себя моделью для фотографий в стиле "ню".

Я иду по тротуару и стараюсь переключиться на исключительно рабочие процессы, сосредоточиться на проекте, из-за которого вернулась домой за флешкой, но в то же время хорошо понимаю, что выставка Артура - для меня куда важнее любого другого проекта на работе. И что мне нужно позвонить ему и дать ответ по поводу его предложения.  И что я гоню от себя эти мысли и оттягиваю момент звонка этому заказчику. Горько усмехаюсь на ходу: я ведь отказала ему из-за соображений верности Пупсу. Какая же я дура... Кому я хранила верность?