– Ты разве не знаешь, что мир делится на тирлинов, эльфов, фей, гнусов и…, – с удивлением спросил её Блум.
– И гусениц, – покраснев, добавила та.
– Ну да, ну да…. Но гнусы ужасней всех, – смущённо пояснил Блум.
– Гнусы, это гномо устрашающие человечки, внешне, такие же гномы, как мы, вернее, как Блум, – развёрнуто объяснил Эдд. – Поверь, ничего личного.
– Как я?! Надо ж такое сморозить? – надулся тирлин, и, покраснев, добавил. – Вида-то моего, но только я – мил, а эти – до жути гнусные! Ещё есть великаны – ловеки, по крайней мере – один. Так вот он продался тресветлому, ну, и конструирует для него всяких роботов.
– И эта махина, этот Марнай-Торнай, что, его робот? – выкатила глазки Бося.
– Да, о нём рассказывала ещё моя бабушка, а она жила по-соседству с Тирлинником! – сбивчиво проговорил Блум.
– Никто из нас не видел великанов-ловеков, – изрёк Эдд? отведя взгляд. – Но у нас есть великанская пуговица-талисман и с ней мы обязательно дойдем до океана!!
– Ну, дойдём мы до океана, а дальше-то что!? – спросила Бося. – Потолпимся, потявкаем над ним, да и развернёмся назад. – А я своё главное превращение проморгаю…. – Пессимистично закончила она.
– Если кто будет тявкать, то только ты! – прервала её Птера. – А я, может, наберу свою главную высоту, достигну, так скаать, своей настоящей планки. – Она распушила остатки хвоста.
– Да уж…, а потом с этой «планки» сразу в штопор ввинтишься?!? Кому тебя потом со скал соскребать?!? – Блума буквально передёрнуло от такой перспективы, однако Птеропопия обиженно промолчала.
– Надо выработать приемлемую стратегию, – сказал Эдвин, ковырявший палкой песок, где обозначились какие-то контуры. – Итак, пойдём топями к Затхлому Болотцу; оттуда к Глиняным Копям, а там уж и до Тирлинских Шахт рукой подать!
– Топями к Копям, Копями к Топям, – воодушевилась Босильда.
– Там нас точно никто не ждёт, – озаботился Блум, чьи медвежьи уши заняли боевую позицию.
– Надеюсь, что никого, кроме пары охранников, занятых присмотром за работающими там гномами, мы не встретим, – эльф необычайно серьёзно взглянул на гнома. – Вначале мы проведём ряд отвлекающих манёвров, и по Лисьему Лазу проберёмся до края плато, где, по моим расчётам, и должен быть океан-Океан Невозможности.
– На твоей карте больше ничего нет, значит, и на всей земле тоже, – выдвинула гипотезу Птера, вертя перед носом картой. – Можжет, там вообще КРАЙ МИРА?!? И что это за отвлекающие манёвры?
У Боськи резко кончился воздух. Не эта ли наглая птица клятвенно обещала перенести их через океан в Феистый Дол??? Выходит, она лгала??? Блум изо всех сил сдерживал волнение, вытворяющее с его меховыми ушами странные штуки: заставляющее их, то липнуть друг к дружке, то разбегаться в разные стороны. Птеропопия истерически хохотала, и только Торнслипт сохранял невозмутимое и какое-то ненормальное спокойствие.
Тем временем правитель нервно прохаживался по аллеям своих садов, а за ним семенил тот же грум с длинной палкой, то и дело почёсывающий спину хозяина. Наконец, Шудра вызвал к себе Флая с Гамуром и советника, похожего на крупного покоцанного пса.
– Когда ж это кончится? Это само, – возопил Шудра. Поперхнувшись неблагозвучным словом, гном с косичками прошил взглядом каждого по отдельности. – Я спрашиваю вас, безмозглые тупые создания, когда остров вернётся к обычной жизни?!
Было непонятно, что именно главный Тирлин подразумевал под обычной жизнью: обычные шахтёрские гномичьи будни, или его ОБЫЧНУЮ жизнь правителя?!? При этом Флай остался стоять, как стоял, а Гамур, плохо соображая, беспрестанно кланяться, как болванчик. Шудра махнул рукой, и поклоны сразу же прекратились.
