– Вы приятель Эварси?
– С чего вы так решили?
– Такие разговоры с первой встречной для него характерны, – чуть улыбнувшись, промолвила она.
– «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Понимаю… – улыбнулся он в ответ. – Нет, я не приятель маркиза.
– В таком случае кто же вы?
– Я бы просил вашего позволения не отвечать вам на этот вопрос…
– А если я скажу, что не позволяю?
– Тогда я отвечу вам, что я Соловей, – улыбнулся мужчина.
Вольфу с трудом удавалось держать форму лёгкого и непринуждённого разговора, и тем не менее он как-то справлялся.
– Умно! – заключила Кити. – На сегодняшнем приёме десятков восемь Соловьёв и ни одного настоящего.
– Я настоящий, – сам не понимая для чего, произнёс Вольф.
– Этого не может быть, – снисходительно улыбнулась Кити.
Она сказала это, и с губ её слетел выдох сожаления. На какое-то мгновение Вольфу показалось, что глаза Кити наполнились грустью и тоской.
– Почему вы полагаете, что этого не может быть?
– Потому что я его знаю. Знаю Соловья. У него голос совершенно не такой, как у вас.
– Какой же у меня голос? – не удержался Щербатский и сделал шаг к ней навстречу.
– Ваш голос звучит мягко и по-доброму…. Кроме того, такие выражения, как: «красота удивляет», более не присущи Соловью. Он стал грубым, жестоким человеком. А прежде… Прежде всё было не так…. Он был другим. Простите, – спохватилась Кити, точно вернувшись из неожиданно нахлынувших воспоминаний, – сама не знаю, зачем я вам это всё рассказываю…
– Мне приятны ваш голос и ваши слова…
Кити удивлённо вскинула брови, а затем внимательно посмотрела на собеседника. Всё это время его скрывала тень, и девушка могла видеть лишь его яркие глаза, но в тот момент, когда незнакомец сделал шаг в её сторону, он, сам того не подозревая, вышел на свет. Рассеянный, бледный свет луны упал на его лицо и плечи. Кити теперь без труда могла разглядеть его.
Пристально вглядываясь в его лицо, она шагнула к нему. Теперь они стояли совсем близко друг к другу, в одном сиянии луны. Протянув руку, при желании Щербатский мог легко коснуться её. Он неотрывно смотрел на неё, она – на него.
– Вы не желаете снять свою маску? – поинтересовалась Кити.
– А вам бы хотелось, чтобы я снял её?
– Не стану отрицать…. Да! Мне бы хотелось, – совершенно осмелев из-за жуткого любопытства и чего-то ещё, будоражащего и не совсем осознанного, произнесла она, сделав ещё несколько шагов навстречу к мужчине.
Вольф всегда восхищался Кити, даже когда она была девочкой-подростком, а теперь перед ним стояла сказочная нимфа в восточных шелках. Долгое время скитаясь по чужой стране и знакомясь с её бытом и культурой, Щербатский всегда фантазировал, что если русская княжна примерит на себя одеяние султанской наложницы. Кити в эту ночь своим обликом удовлетворила его любопытство сполна. Чуть прозрачный, лёгкий шёлк всех оттенков синего ярко подчёркивал голубизну её неповторимых глаз.
Щербатскому до боли, до стона захотелось заключить её хрупкую фигурку в крепкие объятия. Сделав глубокий и резкий вдох, он самоотверженно произнёс:
– Подарите мне свой поцелуй, и тогда вы узнаете, кто перед вами.
Не успев осознать всей скандальности просьбы незнакомца, Кити, чуть заметно кивнув, приблизилась к нему почти вплотную.
– Мне кажется, я вас знаю, – вглядываясь в голубые глаза, смотрящие на неё из-под маски с нескрываемым восхищением, предположила Кити.
