Ткани мира - страница 5

– Андрюша, а эти блондины с какой-то швейной фабрики?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– А с чего ты взял это?

– Речь у вас шла о каких-то тканях…

– Не бери в голову, я всё равно тебя лечить не буду, кудряш мой.

События, произошедшие позднее, не представляют интереса ни для нас, ни для наших чекистов.

– Может, на самом деле валюта ни при чём? – Софья прервала молчание, – Ну взял под своё покровительство Андрей швейную фабрику. Если он оказывает им психологическую поддержку?

– Я нигде не видел, чтобы при оказании психологической поддержки полякам-блондинам в чёрных костюмах психолог пил пиво, – Малышев после рассказа снова вернулся к критике друга.

– Согласна с тобой.

Кофе сегодня, как назло, был с кислым послевкусием. Вместо ответов – новые вопросы.

– Илья, скажи мне, мил человек.

Малышев небрежно жевал табак, курить папиросы он уже не мог.

– Пока ты не загнулся от табака вонючего своего…

– Да ладно тебе, – усмехнулся Илья, – спрашивай.

– Есть в городе люди, с кем он в прошлом очень хорошо поддерживал отношения?

Илья вытащил из своего кроваво-красного дипломата пурпурную папку и протянул Софье.

– Почти по каждому из тех, кто в этом списке я могу тебе дать информацию об их нынешнем местоположении. Почти все они в розыске, скрываются хер знает с какого года, ещё до пересмотра границ их изгнали как собак бешеных, – Илья наконец-то прекратил потребление табака. – В пределах города некоторые засели.

– Среди этих людей есть друзья по университету?

– А как им не быть? Взять хотя бы Дональда Пекинского и Василису Збарскую. Те ещё товарищи. В розыске они уже пять лет. В Польском государстве, в Английской республике, даже в Объединённой Ирландии они приговорены к смертной казни. Ныне лишены всех гражданств, если они у них и были когда-нибудь.

– За что так с ними?

– Дональд Пекинский, впрочем, есть уверенность, что это ненастоящее имя с фамилией, заметил нашего Апостола в университете, завязалась дружба. Вместе ходили куда-то, он брал Андрея на сеансы, как дополнительная практика для него. В общем, в Польше его приговорили к пожизненному заключению за сексуальные связи с одной несовершеннолетней особой женского пола. Прости, что я так выражаюсь.

Софья, однако, сохраняла спокойствие.

– Какой возраст у особы?

– Шестнадцать лет. Я не гуру юриспруденции, но во многих странах сей возраст уже позволителен для сексуальной жизни. Но, так, или иначе, эта особа оказалась внучкой генерала польской Службы безопасности.

– Вот это поворот, – удивилась Софья, – почему его не посадили?

– Любопытный факт. Для меня это парадокс. Через четыре дня, после объявления приговора Пекинскому, был убит президент Польши Лев Кравчик. Началась революция. Амнистия от новой власти. А ты знаешь, кто стал новым президентом? Огинский! Густав Огинский.

– Андрей не мог быть замешан, мы ещё были во Львове и знать не знали.

Илья неестественно улыбнулся:

– А я и не сказал, что именно наш общий дружок отправил Кравчика на тот свет, но факт же упрямая сука-штука. По знакомым каналам Пекинский перебрался в Минск, где встретился с одногрупницей Збарской. Она тоже хороша. Детство было тяжёлое: Отец погиб при обороне Дублина, мать умерла от горя, сама она нашла могилы родителей только спустя большое время…

– Ирландка?

– Сучка та ещё, нет, чтобы всю свою генетическую обиду на англичан выплёскивать исключительно на англичан. В Лондоне убила четырёх кандидатов на пост премьер-министра, вызвав тем самым кризис власти, свержение королевы и установление республики. Так она ещё четырёх министров новой республики собственноручно удушила. И посла Ирландии ещё. За компанию. Чтобы рыжеволосый лепрекон мог поквитаться там.