– Кто это вы?
– И ты, и Бородько, и ординатор.
– А, ну да. Ну хочешь верь – хочешь не верь, а медицинский факт. Наука еще и не такое видала.
– Наука может и видала, а вот я впервые наблюдаю.
– И что вызывает у тебя сомнение?
– Эффективность терапии!
– Они тебе видимо не все рассказали… – Денис многозначительно уперся взглядом в пустой стакан. – Ты пока налей, а я дам тебе некоторые пояснения.
Максим поспешил выполнить просьбу друга, внимая каждому его слову.
– Понимаешь, ее у нас действительно долго лечили. По врачам там разным таскали, по бабкам – все без толку. Загибалась девчушка. Красавица, умница, на одни пятерки в школе училась, и тут такое… У родителей, сам понимаешь, сразу свет в окошке погас… Ну и тут вдруг подворачивается им какая-то семья гомеопатов. Условие – стационар.
– Врачи что ли?
– Не совсем врачи. Говорю же – гомеопаты…
– Значит, шарлатаны обыкновенные…
– Ну, у тебя все шарлатаны. И прошла же курс. И помогло же, как видишь!
– То-то я гляжу, все так спокойно эту новость восприняли. И Алексеич, и отец девочки, и сама… – Максим встревоженно замолчал, уставившись на друга.
– Ты чего?
– А вот сама девочка…
– А с ней что не так?
– Понимаешь, ее реакция. Вообще на все происходящее. Странная какая-то… Она молчит все время и в одну точку смотрит… Она в универ-то ходит?
– Вроде экстернат или домашнее обучение. Короче, что-то такое…
– Понятно… Человек с такими деменциями явно не может посещать учебное заведение…
– О чем это ты?
– Слушай, ты же психиатр…
– Ну допустим. И что?
– А то, что нельзя назвать нормальным поведение человека, постоянно молчащего и смотрящего в одну точку. Согласен?
– Само собой. А ты заметил это у нее?
– В том-то и дело, что заметил! Она словно не слышит, когда с ней разговаривают.
– А двигается сама? Раздевалась по твоей команде без посторонней помощи?
– Вроде бы сама,.. – задумался Максим.
– Значит, поводов для беспокойства нет, – отмахнулся Савченко.
– Почему?
– Ну во-первых, потому что если человек самостоятельно выполняет требуемые от него механические действия и движения, значит о значительных деменциях говорить рано. Во-вторых, потому что те гомеопаты, что ее лечили, насколько я слышал, применяли в ее отношении какие-то полупсихотропные препараты…
– И ты по-прежнему называешь их гомеопатами? У них случайно не Менгеле фамилия?
– Ну может и не препараты в медицинском смысле, не цепляйся к словам. Но какое-то воздействие на психику было оказано!
– И ты об этом так спокойно говоришь!
– Но ведь эффект-то достигнут. Ребенок жив и, что самое парадоксальное, здоров! И кроме того, не забывай, что у нее есть родители – они были обо всем предупреждены перед началом лечения, и дали свое согласие.
– А она?
– Что она?
– Она дала какое-нибудь согласие?
– Она на тот момент была в таком состоянии, что не могла дать согласие даже на посещение нужника. Так что извини!
– А почему ты первый мне об этом говоришь?
– Потому что мы друзья и скрывать мне от тебя нечего. А остальные… Сам понимаешь, хотя и многие знают, не многие рискуют об этом рассказать, поскольку методы лечения – сомнительные. Ты здесь человек новый, сболтнешь еще кому ни попадя…
– А ты не боишься?
– Чего? – Савченко едва не подавился «Чивасом».
– Что я сболтну?
– А мне не страшно. Я алкоголик, да и у начальства на скверном счету, так что мне верить нельзя. Сам сболтнешь – сам же в дураках окажешься…
На секунду воцарилось молчанье.
